Разъяренные волны тяжкими ударами бьют по бортам „Седова“. В каюты просачивается вода. Сон не освежает. Тысячи мучительных сновидений. Вода каплет на лицо. Мокнет постель. Слышится собачий визг. Бедные псы. Они совсем беззащитны. Просыпаюсь от грохота катающихся по палубе железных бочек.

На моем одеяле, свернувшись калачиком, дремлет измокший колымский Мишка. Так вот откуда сырость. Ласковые сонные глаза Мишки смотрят на меня.

— Спи, спи…

Шатаются полки. Карабин Громова отделяется от стены. Выглядываю за двери и изумляюсь. Нина Петровна Демме в больших охотничьих сапогах осторожно перетаскивает с палубы в трюм горшки и ящики с гвоздикой, маргариткой, земляникой, настурцией, петрушкой, луком и альпийскими растениями.

— Боюсь, на спардеке — расшибет, унесет в море. Сорвется постройка первой оранжереи в полярном бассейне.

Выхожу наверх. Капитан попрежнему на мостике.

— Сбавить число оборотов в машине!

Морской ветер и долетающие брызги свирепого океана освежают тело. Крестьянские лошадки, заброшенные прямо от сохи в Ледовитое море, перестали есть сено, коровы позабыли о жвачке. Круглые, как яблоко, глаза их бессмысленно вращаются.

Двое суток бушевал океан. Застигнутые непогодой чайки с криком кружились над палубой. Двое суток пустовала кают-компания. Завхоз, не признавая шторма, распевал:

Неожиданно ветер стал утихать, успокаивались волны, небо прояснилось. Вынырнуло солнце, озарило лазурью море. Сглаживалась зыбь. Из твиндека один за другим начали выползать страдавшие морской болезнью. Матросы острили.

— Поехали на Землю Франца, а прихватили Ригу. Глядите, — сука ощенилась. Девять штук и все живехоньки.

Известие облетело матросские и кочегарские кубрики. Собралась толпа. Каждому хотелось повозиться со щенками. Раздвигая всех, протискивался и промышленник Сергей Журавлев.

— Побаловались, довольно. Северных собак не следует таскать по рукам — испортишь.

Никто не возражал. Журавлев 25 лет прозимовал на островах Новой Земли, да и сейчас едет на три года на Северную Землю. Сотни собак прошли через его руки. Он лучше всех нас знает, как их воспитывать. Поджав хвост, заискивающими глазами смотрела на Журавлева мать этих девяти слепых пискунчиков. Ледокол качнуло. Журавлев со щенятами сделал резкое движение. Дамка бросилась к нему: долго ли до греха!

— На, дурашка, возьми.

— Московского избрать „собачьим шефом“, — решили все.

Возражений не последовало.

— Московский — твоя вахта, — неслось из кочегарки.

— Есть.

Торопливой походкой Московский спускался в трюм.

Ночь. А солнце, не считаясь с циферблатом, слепит глаза. Мы вступили в широту, где деления суток на ночь и день не существует. Солнце оживило корабль.

— Ку-ка-ре-ку! — понеслось из трюма. Залаяли собаки, замычали коровы, заржали лошади.

— Пловучий колхоз в Арктике, — заметил кто-то.

Петух перепутал время и горланит целые сутки. Ожидая кромки льда, проходим 76 параллель северной широты. Льда не видно. На дверях кают-компании, привлекая всеобщее внимание, висит лист бумаги:

Проф. Визе с группой ученых систематически ведет метеорологические наблюдения, сообщая по радио результаты в Бюро предсказаний погоды в Москву и Ленинград, а также на ледокол „Малыгин“, который сопровождает караван судов Карской экспедиции. Краснофлотец Петров подошел к проф. Визе спросить: — какую пользу принесут метеорология и ваши наблюдения нашему хозяйству?

— Погода делается на Севере. Чтоб получить возможность предсказаний погоды, необходимо изучение Арктики. Советское правительство обращает на этот вопрос большое внимание. Сейчас на побережьи Ледовитого океана и островах построен ряд метеорологических станций. Чем их будет больше, тем больше шансов правильных предсказаний погоды, тем богаче станет наша страна. Метеорология сохраняет социалистическому хозяйству сотни миллионов рублей. Вот почему мы так стремимся всесторонне узнать законы образования в Арктике холодных воздушных течений. Мы уже знаем, что эти течения, рождающиеся в ледяных просторах полярного бассейна, вызывают к жизни циклоны, а последние влияют на урожай. Но этого знания недостаточно. Нужно детальное изучение. Тогда научные работники смогут своевременно сигнализировать о погоде и предупреждать: лето будет засушливое, надо будет сеять рожь, пшеницу, овес, сорта, легко переносящие жару. Если лето дождливое, холодное, тогда — другие сорта.

С севера пошел густой, белесый, холодный туман. Он наваливался стеной на темные коричневые воды, цепляясь за мачты, заливая палубу студеным молоком.

— Льды близко, — заговорили на корабле.

У „сороконожки“, — так называли большой сорокакратный цейсовский бинокль, — выстраивалась длинная очередь. Всматривались в туман, выискивали первых ледяных гостей.

— Льда нет. Пересекаем 76-ю, 77-ю параллель. Может быть нам удастся, как Ли-Смиту в 1880 году на судне „Эйра“, дойти до архипелага по чистой воде.

Но проф. Визе уверенно говорит:

— Льды должны быть скоро. Туман указывает на их близость.

Кинооператор Новицкий, точно прирожденный моряк, мячиком поскакал по палубе, потащил свой тяжелый киноаппарат к фок-мачте, по веревочной лестнице заполз в наблюдательную бочку и установил свою машину.

— Мой лед! Первый увижу.