маленьких рыбешек, на которых ловится треска в Белом море. С десяти лет начал плавать в качестве „кока“ на парусных судах. Через три года на салотопенном заводе научился приготовлять из тресковой печени медицинский жир, а в 15 лет сделался младшим матросом.

— Опасности? Кто в море не бывал, тот и страху не видал, — усмехается капитан. — Семнадцати лет поступил в мореходную школу в Сумском посаде. В 1912 году окончил морское образование помощником капитана дальнего плавания. Плавал на пароходе „Федор Чижов“, с которого при потоплении его немецкой подводной лодкой спасся в числе немногих. В 1926 году был назначен капитаном ледокола „Георгий Седов“. С ним я сжился. Родной он мне.

По сводкам моего собеседника впервые нанесены на карты глубины южной оконечности Новой Земли, поставлены опознавательные знаки; он же помог составить точный атлас беломорских течений.

Все помнят гибель дирижабля „Италия“. На поиски группы Алессандрини и Амундсена были направлены ледоколы „Красин“, „Малыгин“ и „Седов“. Капитан Воронин пробрался к Земле Франца-Иосифа, обогнув ее с запада на восток. В 1920 году лишь благодаря его опыту удалось, преодолев тяжелые льды и густые туманы, пробиться не только к Земле Франца-Иосифа, но и выйти за пределы областей, нанесенных на карте. Им был поставлен рекорд свободного плавания во льдах. Шутка ли пробраться до 82°14? северной широты!

Гляжу на обветренное лицо испытанного северного моряка, и растет уверенность: задания правительства и в этом году будут выполнены в срок.

Утро. 15 июля 1930 года. Тот же Архангельск. Порт, Красная пристань.

Солнце заливает город. Над Северной Двиной легкое марево. Ледокол дрожит в струях теплого воздуха. Шныряют лодчонки. Мчатся куда-то, вспенивая воду, вечно-торопливые катера. На рейде ожидают погрузки иностранные суда.

По улицам города слышатся крики газетчиков: — „Сегодня „Седов“ покидает Архангельск“. Газеты — нарасхват.

Красная пристань оживляется задолго до отвала ледокола. Пришли школьники, разглядывают ледокол, примостившись на ящиках и бочках, зарисовывают в тетради отдельные части судна. Подходят рабочие, грузчики, матросы. Пристань заполнена пролетарской толпой. На палубе весь экипаж и пассажиры, даже кочегары повылезли. Крики, лай собак, гудки пароходов.

Вдруг все смолкает: оркестр заиграл Интернационал. Начальник экспедиции О. Ю. Шмидт, всегда такой спокойный, уравновешенный, хочет говорить, но не может начать, — овации провожающих смущают его.

— Товарищи! Сегодня мы покидаем последний форпост материка. Мы уходим в далекий путь завоевывать Арктику и подчинять ее капризы воле могучего рабочего класса, направленной к развитию Советского Союза.

Слова правительственного комиссара жадно ловятся толпой. На пристани тишина. Из последних рядов, пробиваясь локтями, бесцеремонно проталкиваются стремящиеся слышать.

— Отправляясь в далекий путь, в полярный бассейн, — продолжает тов. Шмидт, — мы не будем одиноки, не будем чувствовать отчужденности от происходящей великой стройки. Нас посылает советское правительство, за работой экспедиции будет следить пролетариат всего мира… Если раньше Арктика вырывала одну жертву за другой, то это было только потому, что путешественники были одиноки. Мы же едем как северный отряд великой армии труда, неся частицу энергии рабочего класса и его авангарда — коммунистической партии. Мы победим…

Последние слова тонут в приветствиях.

Радостно видеть энтузиазм северян. Север любит море. Север живет им.

— Ура! — несется и с мостика.

Жизнерадостный и молодой крепыш штурман Ушаков с таким же криком рванул шнур. Ледокол с хрипением выдавил первый протяжный гудок. 19 часов 30 минут. Скоро отходим.

Говорит профессор Самойлович:

— Вы — жители края, из которого устремлялись все наши научные исследования. Сотни лет назад поморы отправлялись на север завоевывать ледяные пустыни. Одна из задач нашей экспедиции — ряд научных исследований для развития Северного края и выяснения его экономических возможностей. Мы сейчас еще точно не знаем, — какое значение может иметь то или иное научное открытие нашего похода. Арктика негостеприимна, коварна. Сколько отважных людей погибло в необъятных просторах далекого Севера. И до сего времени в Арктике скрыто много тайн. Социалистическое строительство нашей страны требует от людей науки ответа — что представляют собой эти северные уголки, что может быть использовано для быстрейшего развития нашего хозяйства? Север все еще мало изучен, мы совершенно не знаем, что кроется в недрах его земли. И мы идем за ответом. Правительственная Арктическая экспедиция, уходящая сегодня на Землю Франца-Иосифа и на Северную Землю, поставила перед собой цель взять на учет все острова этой земли и нанести на карту тот большой, незнакомый еще кусок загадочной земли, который в 1913 году был случайно открыт Вилькицким, — к северу от Сибири, за Таймырским полуостровом. На пути к землям Франца-Иосифа и Северной научные сотрудники экспедиции исследуют морских животных, выяснят — какая рыба водится в северных морях. Тот интерес, который сейчас проявляется к изучению Арктики, — делает нашу страну руководящей в области полярных исследований. Наши молодые, готовые к любым лишениям исследователи добьются выполнения пятилетки изучения Севера в два-три года.

Профессор Визе скромно сказал, что, как и прошлогодний поход, экспедиция настоящего года не выходит за границы возможного. Это наша советская будничная, основная работа, которую мы проводим для быстрейшего развития нашей страны. Советское правительство давно уже обратило внимание на вопросы освоения нашего Севера и закрепления границ. В этом году на пути к Северной Земле мы предполагаем открыть новые земли, острова, о которых человечество не знало. Над ними водрузится советский флаг, и они будут включены в территорию Советского Союза. Правительство и Коммунистическая партия, благодаря которым так успешно идут полярные исследования, дают нам, ученым, прекрасное орудие в борьбе со льдом — знаменитые на весь мир советские ледоколы. Мы уезжаем на тысячу миль в ледяную пустыню, но мы будем надеяться, что ни на минуту не оторвемся от Советского Союза.

Второй свисток. Пристань загудела. Замелькали белые платки и кепки. В ответной речи, под несмолкаемые аплодисменты и крики „ура“, представитель крайкома партии объявляет:

— Работая здесь по-ударному, мы и вашу экспедицию причисляем к ударникам науки.

20 часов 30 минут. Продолжительный третий гудок сотряс воздух.

— Отдать швартовы!

                                — Есть швартовы.

Провожающие спешат по штормтрапу на берег. Неожиданно из толпы в первый ряд проталкивается рабочий в черной рубашке, с развевающимися седыми волосами; торопливо обшарив свои карманы, он широко улыбается и кидает через головы какой-то предмет. На верхнюю палубу падает маленький, в красной оправе, перочинный нож.

— От Тронина — столяра. Чем богаты, тем и рады, — пригодится.

Ледокол медленно отваливает. Спущены флаги. Боцман (старший матрос) с вахтенным занялись уборкой палубы. Обступили курильщики.

Оркестр заиграл „Буденного“…