зажата пуповина. Клочок нечестивой плоти Колдуна.

Третьего выстрела не было. Но оглядываться, чтобы выяснить, что замыслил Уолтер, не хотелось. Подбежав к существу и начиная замахиваться рукой с пуповиной, Генри понял это и без того – когда прямо перед ним, отрезая путь, возникла чёрная тень, за одно мгновение превратившаяся в человека с перекошенным от ярости лицом.

… и человек смеялся.

Уолтер схватил его, как мяч, летящий по воздуху, и оттолкнул назад. Генри ощутил, как ноги отрываются от пола, и он летит обратно. Приземление было болезненным и жёстким, но он тут же вскочил: Уолтер опять поднимал свой чёртов пистолет. Существо рядом облегчённо сникло. Генри застыл, ощущая, как на этот раз не пространство, а время растягивается подобно резине. Ситуация была почти матовая – путь к существу отрезан, Уолтер играет явно не по законам природы, а рядом нет ничего, за чем можно спрятаться – так что Таунсенду не оставалось ничего другого, кроме как снова ринуться вперёд, застлав глаза пеленой азарта, плещущегося в крови.

Бах! Ещё одна пуля мимо. Уолтер перестал смеяться и сцепил зубы, выцеливая движущуюся мишень. С такого расстояния промахнуться было нельзя, даже если стрелок весьма посредственный. Генри понял, что он не успеет, просто не успеет добежать до цели, и за мгновение до выстрела вскинул руки, чтобы защититься от напора слетающих с дула зарядов.

Последовала жёлтая вспышка, озарившая помещение, и волна боли свалилась на него многотонным грузом. Генри секунду стоял, покачиваясь на месте, потом кулем свалился на пол рядом с берегом кровавого озера.

Айлин слышала выстрелы, далеко-далеко, где-то в другом царстве и в другом государстве. Но её это особо не беспокоило, потому что там, где она находилось, никаких выстрелов не было. А был – белый свет, который только и остался во всём мире, и она одна, застрявшая в этой кристально чистой вселенной. Одиночество в бескрайней степи пугало её, но и завораживало. Свет звал её вперёд, нашёптывая в уши, что нельзя стоять на месте. Нельзя – ни в коем случае, иначе она вечно будет одна в этом сиянии, и этот новообретённый рай обернётся бесконечным кошмаром. Поэтому Айлин шла, переставляя отяжелевшие ноги. Конца пустыне не было видно, но голос света… такой мягкий, успокаивающий… он говорил, что если она не будет останавливаться, то рано или поздно дойдёт. Дойдёт до матери, и они будут вместе счастливы, как в хороших сказках. Айлин улыбалась и шла, не обращая внимания на неудобный зуд в глубинах разума и треск выстрелов, пробивающийся через молочную пустоту. Она шла.

До конца дорожки, где та превращалась в лестницу, оставалось пять или шесть шагов.

Свет вытянулся в белую струну, которая рябила перед глазами. Боль была как прилив, который бьётся волнами о скалистый берег – но вместе с наступившей темнотой прилив тоже отхлынул. Когда Генри снова открыл глаза, боли почти не чувствовалось. Лишь странная слабость и непокорность в левой ключице. Туда вонзилась пуля. Он лежал в расплывающейся луже собственной крови. Генри скосил глаза в сторону. Уолтер неторопливо перезаряжал пистолет. Значит, заряды всё-таки не бесконечны… Существо утихомирилось и поникло на цепях, вроде бы погрузившись в дремоту. Даже лезвия в пруду, казалось, умерили свой пыл. И в этой тишине стук каблуков о бетон зазвучал необычно громко. Айлин сделала ещё один шаг, и на лице её появилась слабая светлая улыбка.

Генри поднялся на колени, упершись здоровой рукой о пол. Никто из трёх его не заметил. Уолтер вставлял в пистолет новую обойму. Генри сел на корточки и начал выпрямлять ноги – осторожно, чтобы не потерять равновесие и не шлёпнуться на задницу. Нещадно кружилась голова. Свет с потолка казался слишком ярким. В таком же медленном ритме Генри нагнулся и взял с пола отросток пуповины.

Наконец, его увидели – существо вперило в него свой мутный взор и зашлось воплем, от которого содрогнулись стены. Уолтер резко поднял голову, в глазах стояло изумление. Генри не стал ждать, пока оба милых братца придут в себя: он побежал вперёд, как мог, стараясь не вилять в стороны и держать курс строго на чудо-юдо, опутанное цепями. Щелкнул затвор пистолета: Уолтер вскидывал оружие, вновь беря Генри на мушку. До кричащего существа оставалось ещё пять шагов. Слишком много, чтобы добежать.

Ну уж нет. Генри размахнулся правой рукой, не отрывая взгляда от разинутой пасти чудища. Багровый Том говорил, что клочок плоти Колдуна нужно запихнуть в глотку истинного тела. Если он промахнётся…

Всего долю секунды Генри колебался перед тем, как совершить бросок, но это время показалось ему часом. Он боялся, что не сумеет попасть пуповиной в рот существа; он боялся, что даже если попадёт, это не сработает; он боялся, что даже если сработает, Уолтер прикончит их прежде, чем умрёт сам.

Он бросил пуповину. Розовый комок стремительно пролетел по воздуху к существу, которое широко раскрыло глаза. Но увернуться так и не смогло – цепи держали его крепко, а пасть была слишком большой, чтобы успеть закрыть. Пуповина мелькнула воробьём и исчезла в провале пасти. Долю секунды после этого стояла абсолютная, жуткая тишина – Уолтер напряжённо смотрел на застывшее существо, забыв о Генри, Айлин глядела пустыми глазами куда-то вдаль, даже сердечник и то перестал вращаться и взбалтывать страшный коктейль.

Потом всё изменилось.

Лучи, несущиеся с потолка, почернели и обуглились, словно кто-то огромный перегородил солнце своей массивной тушей. Настало время сумрака; оно не прошло без последствий для круглой арены: всё пришло в движение, заскрежетало, высекая искры. Стены разверзлись. Озеро полыхнуло фонтаном, облив всех кровью. Айлин вскрикнула – Генри это услышал, но её крик перекрыл ни с чем не сравнимый мучительный глас существа. Изо рта «истинного тела» пошёл сизый, плохо пахнущий дым. Существо задёргалось в агонии, выплёвывая зелёные комки слизи. Что касается Уолтера, то Генри, к величайшему своему удовольствию, увидел, как человек в синем плаще упал сначала на колени, потом ткнулся лицом о пол и замер. Так тебе! – подумал он. – Так и надо! Но катаклизм подошёл к концу быстро. Свет снова вернул себе белизну, восстановив прежний порядок. Лезвия затанцевали, Айлин сделала шаг, существо лениво вскинуло голову… Уолтер начал вставать. По движениям было видно, что особых неудобств он не испытывает. Ничего не произошло.

Генри был близок к отчаянию. Он сделал всё, как указывала книга, и где результат? Секундный триумф – смута, которая выровнялась быстрее, чем кто-то успел осознать? Неужели всё было зря, и победить Уолтера невозможно?

Но когда человек в плаще поднялся на колени, Генри увидел за его спиной нечто, чего раньше не было – и вряд ли входило в планы создателя этого мира… Копья. Вдоль круглой стены расположились человеческие образы, похожие на те, что он видел в кроваво-красном тумане. В живот каждого были вонзены длинные стальные копья, раздвоенные на концах, как вилы. Генри насчитал