Увидев неправильно закрепленную резиновую прокладку, из-за которой сорвалась демонстрация медицинских приложений циклотрона, Лоуренс пришел в бешенство. «Вон из лаборатории! - кричал он молодому лаборанту. - И не вздумай возвращаться!»⁴⁶

Роберт Р. (Боб) Вильсон, аспирант Радиационной лаборатории в Беркли, которому суждено было подняться на высоту конструктора и руководителя крупнейшего проекта в истории американской физики высоких энергий, стоял и не знал, куда себя деть. Все сотрудники лаборатории, как положено, в белых медицинских халатах, пациенты с раковыми опухолями готовы начать лечение - нет, как можно быть таким невнимательным? Пациенты ждали, без преувеличения, днями и ночами. И чего?

Чтобы циклотрон перестал работать из-за его дурацкой ошибки? Вильсона снедало чувство вины настолько глубокое, что его было не выразить словами.

Лоуренс снова взял Вильсона на работу, но вскоре опять уволил за то, что тот спалил в огне дорогие плоскогубцы. Во второй раз все выглядело не так уж плохо. «Наверняка, подумал я, найдется способ вернуться», - вспоминал потом Вильсон.

Сказать, что к руководству «Фермилабом», самым передовым ускорителем в Соединенных Штатах (а было время, и во всем мире), Вильсон шел извилистым путем, значит не сказать ничего. Вильсон родился 4 марта 1914 г. во Фронтьере, штат Вайоминг, и, как Резерфорд с Лоуренсом, происходил из семьи переселенцев. Его мать Эдит была дочерью фермера, приехавшего сюда во времена золотой лихорадки. Она познакомилась с отцом Вильсона, когда он проводил в городе землемерные работы, и вышла за него замуж. Будучи суровым и сугубо практичным человеком, он никогда не понимал научных устремлений своего сына. Когда Вильсон, уже тогда начитанный молодой человек, собрался поступать в колледж в Беркли, отец этому воспротивился, настаивая, чтобы сын занялся коммерцией. Лишенный поддержки отца, Вильсон в 18 лет отправился в полное приключений путешествие по физике элементарных частиц.

По приезду в Беркли, стоя перед владениями Лоуренса, Вильсон смотрел на них горящими глазами, как дети смотрят на рождественские подарки. Он был поражен сложными приборами и энергией сотрудников. Хотя после личного знакомства с Лоуренсом тот показался Вильсону эгоистичным, по крайней мере сначала, будущий вдохновитель «Фермилаба» решил добиваться места в «Рэд Лабе» и выполнить там свой дипломный исследовательский проект. Немало волнуясь, он протиснулся в кабинет Лоуренса и попросил взять его в коллектив. Какое облегчение он испытал, когда услышал от знаменитого директора: «Да-да, конечно».

Вильсон стал специалистом по циклотронам, в частности научился добиваться от частиц устойчивых орбит. Он защитил в Беркли свою дипломную работу и продолжил, уже в статусе аспиранта, работать под началом Лоуренса. Буквально на глазах Вильсона «Рэд Лаб» превратился в образец того, как должны вестись исследования в физике высоких энергий, а достижения сотрудников лаборатории признавали во всем мире.

Вильсон перенял и многие организационные приемы Лоуренса. «Он, несомненно, на меня сильно повлиял, - вспоминал Вильсон. - Его стиль управления лабораторией производил впечатление. Он увлекал всех своим примером… Его энтузиазм, целеустремленность и оптимизм заражали. Он как никто другой умел расставить акценты»⁴⁷.

В 1940 г., получив в Беркли докторскую степень, Вильсон женился на уроженке Калифорнии Джейн Шейер и переехал с ней на восток, в Принстон, Нью-Джерси. Там он три года проработал преподавателем, а затем его приняли в Лос-Аламосскую лабораторию и включили в «Манхэттенский проект». После войны Вильсон провел год в Гарварде, а потом получил должность директора Лаборатории ядерных исследований Корнелльского университета, которую занимал с 1947 по 1967 г. Запустив там один за другим четыре электронных синхротрона, последний из которых давал энергию до 12 ГэВ, Вильсон зарекомендовал себя талантливым руководителем.

Синхротрон, изобретение которого пришлось на 40-е гг., гораздо лучше подходит для экспериментальных задач, чем циклотрон. Во-первых, в нем интенсивнее магнитное поле, а во-вторых, частицы бегают по кругу «организованными группами». В синхротрон частицы впрыскиваются отдельными пучками, напоминающими группу спортсменов в начале велосипедной гонки. По мере увеличения энергии каждой такой порции подбавляют также магнитное поле, чтобы частицы не раскручивались по спирали, а оставались на одной круговой орбите. Чем свирепее зверь, тем крепче поводок ему нужен.

Второе характерное отличие синхротрона - отсутствие центрального магнита. Вместо этого магниты равномерно выкладываются вдоль всего пути пучка. Их задача, как и прежде, направлять частицы, но зато такая конструкция позволяет выйти далеко за пределы комнатных габаритов и охватить большую площадь (размером с футбольное или фермерское поле, например). Стало быть, радиус орбиты и мощность можно беспрепятственно наращивать.

Кроме того, в циклотронах и синхротронах электрическое поле по-разному зависит от времени. Если в циклотроне электрические поля меняются периодически и задают частицам постоянный ритм, в синхротроне они подстраиваются под скорость пучка. Благодаря этому, даже когда частицы достигают релятивистских энергий, электрическое поле продолжает ускорять их в такт. Когда отец хочет раскачать сына на качелях, он для толчка всегда выбирает определенный момент. Синхротрон точно так же способен повышать энергию и без того энергичных частиц.

В «корнелльский» период биографии Вильсона синхротроны неумолимо заполоняли физику элементарных частиц. Без их мощи и, главное, огромных возможностей наращивать эту мощность открытия новых тяжелых частиц пришлось бы ждать неизвестно сколько. Крупные синхротроны стали источником «сырья» для грандиозных коллайдеров, на которых были сделаны первые шаги к единой теории (например, найдены переносчики электрослабого взаимодействия). В течение десятилетий ученые в мировых лабораториях неустанно увеличивали диаметр синхротронов и улучшали фокусирующие свойства магнитов, чтобы получать частицы со все большими и большими энергиями.

Золотой век синхротронов пришелся на 50-е и 60-е гг. XX в. Два инженера из Беркли, Уильям Бробек и Эдвард Лофгрен, под руководством Лоуренса соорудили в 1954 г. протонный синхротрон «Беватрон» размером с концертный зал. Он давал энергию до 6 ГэВ, но, к сожалению, обошелся непомерно дорого. Все из-за вакуумной камеры в форме бублика (включая окружающие ее магниты), в которой были такие широкие отверстия, что больше подошли бы гоночной машине, нежели элементарной частице.

Одной из первых ласточек был и «Космотрон», возведенный на бывшей военной базе среди идиллических пейзажей Брукхейвена, Нью-Йорк. От своего коллеги он отличался в лучшую сторону: проемы в нем были узкие, но не настолько, чтобы не пропустить пучок частиц. Группа под началом М. Стэнли Ливингстона, Эрнеста Куранта, Джона Блюитта и Кеннета Грина добилась успеха с помощью 288 магнитов в форме буквы «С», которые аккуратно управляли пучками протонов в 70-метровом тоннеле ускорителя. За какую-то секунду протоны пролетали без малого 220 000 км, совершив при этом миллионы оборотов, и, прежде чем удариться в мишень, достигали энергии в 3 ГэВ⁴⁸. Когда в мае 1952 г. «Космотрон» вошел в строй, «Нью-Йорк Таймс» поспешила известить о первом «Запале в миллиард вольт»⁴⁹.

Настраивая магниты «Космотрона» так, чтобы они фокусировали пучок как можно лучше, Курант