применимости этой теории. Скажем, обнаружение суперсимметрии не скажет решающего голоса в пользу теории струн, но может убедить ее сторонников, что они на правильном пути.
В числе тех, кто, затаив дыхание, ждет открытия SUSY, ученые, мучающиеся одним из интереснейших, если не самым интересным, вопросов современной науки: загадкой скрытой материи. Невидимая масса, разбросанная по Вселенной, давно лишила астрономов покоя. Дает о себе знать она только своим гравитационным притяжением. Например, звезды во внешних областях галактик двигаются немного не так, как можно было бы ожидать. Тайна темной материи - одна из мучительнейших головоломок астрономии. Некоторые ученые полагают, что ее решение может быть хоть и весомым, но невидимым - суперсимметричными частицами-двойниками. Кто знает, не набит ли наш вселенский шаттл суперсимметричным грузом? Возможно, недалек тот день, когда самый высокоэнергичный прибор в мире доберется до ускользающего от нашего глаза природного фрахта.
Нечего и думать разгадать все эти загадки без столкновений частиц высоких энергий, тщательно отслеживаемых хитроумными детекторами, которые определяют свойства массивных осколков. Эти методы уходят корнями в прошлое. Бомбардировка частицами для исследования внутренней структуры материи начала применяться более века назад. Первой в 1909 г. под удар себя подставила золотая фольга. Приборы, правда, в то время были намного проще.
Тогда ученых интересовало устройство атома. О его внутренней структуре было известно очень мало, пока в игру не вступили бомбардирующие частицы. Нельзя расколоть кокос пальмовым листом, для этого как минимум нужна добротная киянка и жесткие и меткие удары. А вот атом под силу только специальной кувалде, крепко сжимаемой в умелых руках.
На золотых приисках. Эксперименты Резерфорда по рассеянию альфа- частиц
Теперь я знаю, как выглядит атом!
Эрнест Резерфорд, 1911 г.
Однажды в фермерской глубинке той страны, что маори называют Аотеароа, Страна Длинного Белого Облака, юный поселенец копал картошку. С завидным упорством парень лопатой вгрызался в землю, добывая урожай, который помог бы его семье пережить трудные времена. Вряд ли он там надеялся найти золотые самородки - в отличие от других частей Новой Зеландии, его район не славился приисками, - однако ему было уготовано золотое будущее.
Эрнест Резерфорд, которому было суждено первому заглянуть в недра атома, родился в семье первых переселенцев в Новую Зеландию. Его дедушка Джордж Резерфорд, колесный мастер из шотландского Данди, приехал в колонию Нельсон на окраине Южного острова, чтобы помочь построить лесопилку. Когда она была готова, Резерфорд-старший перевез семью в поселок Брайтуотер (ныне Спринг-Грув) к югу от Нельсона, в долине реки Вайроа. Там сын Джорджа Джеймс, выращивавший лен и тем зарабатывавший себе на жизнь, взял в жены английскую эмигрантку Марту, которая и родила Эрнеста 30 августа 1871 г.
В нельсонской школе и позже в Кентерберийском колледже в Крайстчерче, самом крупном и самом английском городе на Южном острове, Резерфорд показал себя прилежным и способным учеником. Один из однокашников будущего ученого запомнил его как «непосредственного, искреннего, простого и очень приятного молодого человека, который хоть и не был вундеркиндом, но если уж видел цель, то сразу схватывал главное»11.
Ловкие руки Резерфорда творили чудеса с любым механическим прибором. Юношеские увлечения экспериментатора хорошо подготовили его к тонким манипуляциям с атомами и атомными ядрами. Со сноровкой, достойной хирурга, он разбирал часы, создавал действующие модели водяных мельниц и даже смастерил любительскую камеру, чтобы делать снимки. В Кентербери, узнав об электромагнитных явлениях, открытых в Европе, он загорелся целью соорудить собственную установку. Следуя Герцу, он собрал радиопередатчик и приемник, предвосхитившие изобретение беспроводного телеграфа Маркони[12]. Резерфорд продемонстрировал, что радиоволны могут распространяться на большие расстояния, проходить сквозь стены и намагничивать железо. Его оригинальные опыты дали ему возможность претендовать на место в английском Кембридже.
Так совпало, что в год, когда Резерфорд появился на свет, в Кембридже была организована новая физическая лаборатория, первым директором которой стал Максвелл. Кавендишская лаборатория, названная. так в честь блестящего физика Генри Кавендиша[13](он, кстати, кроме прочего, первым выделил водород как химический элемент), превратилась в мировой центр атомной физики. Она расположилась на улочке Фри-Скул-Лейн, недалеко от центра прославленного университетского городка. Сам Максвелл руководил постройкой и подбирал оборудование для первой в мире физической исследовательской лаборатории. После смерти Максвелла в 1879 г. кресло директора занял другой известный физик, лорд Рэлей. А в 1884 г. бразды правления взял в свои руки неподражаемый Дж. Дж. (Джозеф Джон) Томсон.
Этот энергичный и разносторонний человек с длинными темными волосами, пышными усами и очками в тонкой металлической оправе стал одним из движителей революции в научном образовании, открывавшей перед студентами огромные возможности для исследований. Раньше экспериментальная работа для изучающих физику шла разве что в качестве десерта в конце долгого банкета, где подавались математические дисциплины. Впрочем, даже этим угощением преподаватели делились довольно неохотно. После того как студент сдавал все экзамены по механике, тепловым явлениям, оптике и другим теоретическим предметам, ему иногда ненадолго давали прикоснуться к каким-нибудь приборам. В Кавендише с его оборудованием самой высокой пробы эти короткие дегустации превратились в полноценный обед. Томсон с восторгом приветствовал новую систему, позволявшую студенту другого университета приехать в Кембридж и проводить исследования под руководством местного ученого. По их итогам приглашенный писал диссертацию и получал более высокую степень. Сегодня мы воспринимаем обладателей степени доктора философии[14] как нечто само собой разумеющееся, ведь именно они пополняют академическую среду. Но в конце XIX в. такая система была новаторской, и переворот в физике не заставил себя долго ждать.
Нововведения заработали в полную силу в 1895 г., а среди первых приглашенных студентов оказался Резерфорд. Он получил «стипендию 1851 г.», присуждаемую молодым талантливым выходцам из стран Британского доминиона (ныне страны Содружества). Сменив провинциальную Новую Зеландию на университетский Кембридж, Резерфорд поработал на пользу не только собственной карьере, но и всей атомной физике.
Существует легенда о том, как Резерфорд принял этот подарок судьбы. Говорят, его мать получила телеграмму с добрыми вестями и пошла на поле, где он копал картошку. Когда она прочитала сыну, какой чести он удостоился, тот сначала не поверил своим ушам, но, едва осознав свое счастье, отбросил лопату и воскликнул: «Сегодня я копал картошку в последний раз!».12
Захватив свой самодельный радиоприемник, Резерфорд отплыл в Лондон. Там он не замедлил поскользнуться на банановой кожуре и повредил себе колено, но, к счастью, весь последующий путь через лабиринты погруженного в туман города прошел без запинки. По мере того как он продвигался на север, туманы уступили место свежему воздуху, а город сменили английские ландшафты и священные очертания всевозможных колледжей на реке Кэм. Здесь Резерфорд разместился в колледже Св. Троицы. Великие врата колледжа, основанного в 1546 г. королем Генрихом VIII, и легенды о славных деяниях Ньютона до сих пор довлеют над благоговейно ступающими студентами, когда те входят сюда. (Кембриджский университет
