колени.
Валентайн раздвинул ветки куста и снова посмотрел на них. Рыженькая стояла на четвереньках. Шофер позади нее прилаживался, чтобы начать. Она продолжала говорить, в ее тоне не слышалось страха. Подавшись вперед, Валентайн почувствовал, как ботинок зацепился за вылезший из земли корень, и упал в отвратительно мягкое месиво.
Вынырнув, он услышал вопль рыженькой, и Валентайн бросился на поляну. Девушка попыталась убежать, и шофер сунул ее голову под воду. Она брыкалась, на поверхности воды лопались пузыри. Потом ее ноги перестали дергаться и наконец замерли. Валентайн рванулся через заросли.
— Отпусти ее.
Глаза шофера побелели. Он держал пистолет в левой руке, а правой обхватывал девушку за шею. Он выглядел очень напуганным. Словно увидел привидение. Валентайн подумал, что, наверное, впрямь похож на призрак с прилипшими ко лбу мокрыми волосами и бегущей по подбородку кровью из носа. Прямо-таки мертвец, восставший из трясины.
— Ты кто такой? — спросил шофер.
— Джек Легкоступ, — прорычал Валентайн и заметил, что рыженькая ушла под воду. — Я дилер блэкджека. Помнишь меня?
Шофер отскочил от пруда и подхватил свою одежду, продолжая целиться в Валентайна. Он собирался сбежать, и Валентайн отступил в заросли, скрывшись из виду. Через несколько секунд босой шофер пронесся мимо него, матерясь по-испански.
Валентайн вытащил рыженькую из воды и сделал ей искусственное дыхание. Ее лицо уже посинело, и он не надеялся ее спасти. Между выдохами Валентайн утирал кровь с лица, чтобы не испачкать ее. Глупо, конечно, все равно ведь испачкал.
Она была рыжей от природы. Трудно было не смотреть на ее голое тело. В работе полицейского это самое сложное. Каждый день он сталкивался с тем, чего делать нельзя, но очень хочется. Например, смотреть на голое тело.
У нее внутри что-то квакнуло, словно лягушка пыталась выбраться из ее желудка. Назревал взрыв. Он отпрянул, но поздно. Ее вырвало на него.
— Господи, — выдохнула рыженькая. — Господи.
Она лежала на спине, ловя ртом воздух. Валентайн упал рядом с ней. Мир закружился, и в голове начало стучать. Рыженькая нащупала его руку.
— Вы кто?
— Тони Валентайн.
— А я Кэнди. А где…
— Мужик, который собирался вас прикончить? Я его спугнул. Вам лучше не разговаривать.
Она сжала его руку.
— Я ваша должница, Тони.
На поляне появилась Глэдис Мягкие Крылья. Она в ужасе смотрела на них, лежащих на земле и держащихся за руки.
— Надеюсь, я вам не помешала, — заметила Глэдис.
20
Щепка свернул с шоссе 595 при первой же возможности. Припарковавшись у заправки, он надел свою униформу, беспрестанно бормоча что-то себе под нос. Секса не получилось, шлюха чуть не сбежала, вдобавок явилось привидение. Кто-то сглазил его, и он даже не знает, кто.
Сев в лимузин, Щепка разогнался до восьмидесяти миль, и тут ему стало совсем скверно. Рико велел сделать одно, а он сделал совсем другое. Рико будет недоволен, если узнает. За такое и убить может. Впереди замаячил знак поворота на Дэйви.
Щепка сбросил скорость. Слева от него на выгоне стояли полосатые ярмарочные тенты. Уже несколько дней Щепка кипел от злости из-за той вопиющей взятки, которую Рико дал хозяину ярмарки. Четыре тысячи двести долларов! И за что?
Щепка включил поворотник. У него в голове появилась идея. Он отнимет эти деньги — все целиком — и продемонстрирует Рико свою преданность. Щепка перестроился на другую полосу, чуть не спихнув с дороги какую-то машину.
Черный лимузин — символ власти. Он объехал ярмарку по периметру, и никто его не остановил. Припарковавшись за трейлером хозяина ярмарки, Щепка выпрыгнул из машины и огляделся. С «чертова колеса» доносились обрывки смеха. Была пятница, и вокруг кишмя кишели подростки.
Он подошел к ступенькам трейлера и громко постучал. Ему никто не открыл, тогда Щепка толкнул дверь и сунул голову внутрь. Ему в лицо со всей силы ударил запах дерьма. Он перевел взгляд на шимпанзе в клетке. Рико и словом не обмолвился об обезьяне.
Щепка вошел и закрыл дверь. Шимпанзе тренькал на маленькой гитаре, качая головой вперед-назад. От металлических звуков песни Мадонны «Как девственница» у Щепки по спине пробежал холодок. Сначала призрак на болотах. Теперь еще обезьяна, наигрывающая его любимую песню.
— Сбацай что-нибудь другое, — предложил он.
Шимпанзе перешел на «Багровый дождь» Принца, тоже любимый им. Щепка решил, что у него начались галлюцинации и он принимает какофонию аккордов за знакомые мелодии. Он обошел стол и начал выдвигать ящики. Вдруг шимпанзе зашипел на него, как кошка.
Щепка вытащил пистолет. Стрелять в обезьяну не хотелось, но если она зашумит, выбора не будет. Шимпанзе посмотрел на пистолет, упал на спину и притворился умирающим, комично дергая ногами.
Щепка рывком выдвинул верхний ящик стола. Там лежала пачка стодолларовых купюр. Он отсчитал сорок две и хотел уже засунуть их в карман, когда шимпанзе выскочил из клетки.
— Хочешь, расскажу про прикольную аферу? — спросила Зоуи.
Они сидели на диване в фойе «Фонтенбло». Кэт не сводила глаз с входной двери. Она сняла номер в «Изгнаннике» накануне вечером и попыталась связаться с Тони. Ни телефон в номере, ни сотовый не отвечали. Ей не хотелось оставлять сообщение — он мог прочитать в ее голосе отчаяние, — поэтому она расположилась в фойе его гостиницы. Лучше всего увидеться и поговорить, чтобы все уладить.
— Меня Тони научил, — продолжала Зоуи. — А ему показал один всемирно известный покерщик. Тони объяснил мне всю математику и вообще. Это круто.
— Это математическая задачка?
— Ну вроде того. Хочешь, расскажу?
Со своего места Кэт хорошо видела пространство перед входом. Подъехал черный «Вольво», из машины вышли Тони, весь в грязи, и какая-то индианка. За ними — еще одна женщина, рыжеволосая, тоже в испачканной одежде. Она льнула к Тони, и Кэт почувствовала, как у нее внутри все сжалось.
— Ну конечно, — ответила она.
— Называется — ставка на день рождения. Заходишь в комнату, где собралось тридцать человек. И споришь с кем-нибудь на доллар, что двое или больше людей в комнате родились в один день. Все делается без «уток».
— Уток? — не поняла Кэт, наблюдая за тем, как странная троица пересекает фойе. У Тони было забавное выражение лица. Он удивлен? Или влюблен?
— Ну, без подсадных уток, помощников. Тебе не нужно знать никого в комнате. Так вот, говоришь тому, с которым споришь, что шансы двенадцать против одного в его пользу. Потому что в году триста шестьдесят пять дней, а людей тридцать. Если поделить, получается 12,17. Этот лох наверняка примет ставку, и ты выиграешь!
— Правда? — сказала Кэт, глядя, как они топчутся у лифта. Рыжая висла на Тони, как будто он ей только что жизнь спас и ей не терпелось продемонстрировать свою благодарность.
