Так что я на всякий случай отказалась и от гаспачо, объяснив, что я на диете, основным условием которой является полный отказ от помидоров. Вместо этого я заказала себе пиццу с красивым названием «Сердце Италии». Швыряться ею все равно неудобно — она для этого слишком плоская. Правда, официант, ужасно шепелявый, почему-то посмотрел на меня с недоумением и долго не принимал у меня заказ. Сперва он настоятельно рекомендовал мне другую пиццу, называвшуюся «Дон Корлеоне», но мне уже осточертели мафиози, и я наотрез отказалась. Потом он предложил еще две пиццы — «Прекрасная птичница» и «Ночная Венеция». Но мне приспичило попробовать именно «Сердце Италии». Тогда официант начал что-то бормотать про помидоры, я смотрела на него, не понимая почти ни слова, а Забржицкий внезапно разозлился:

— Пошел отсюда, придурок! — взвизгнул он. Все присутствующие, не исключая и меня, втянули головы в плечи. Я с удовольствием прикрылась бы вдобавок крышкой от блюда, но у меня не хватило решимости. — Ты слышал, что тебе сказали, урод? Быстро неси сюда «Сердце Италии», а то я сейчас тебе ноги выдерну и велю на ужин поджарить!

Официанта словно ветром сдуло. Судя по тому, что заказ нам принес уже другой, остаток своей смены бедняга провел в туалете для сотрудников.

И только когда заказ принесли, выяснилось, что именно пытался втолковать мне шепелявый официант. Пицца «Сердце Италии» была щедро обложена красными кусками салями и… помидорами, будь они неладны!

Зачарованная аппетитным видом пиццы, я стала бормотать, что этот сорт помидоров я иногда, в принципе, могу… Но Забржицкий велел принести пиццу без помидоров и с угрожающим видом потянулся скрюченными пальцами к галстуку официанта. Несчастный тут же исчез и через мгновение вернулся с другой пиццей и с администратором, который объявил, что он несказанно рад приветствовать у себя таких дорогих гостей и поэтому наш сегодняшний ужин, включая спиртные напитки, будет записан на счет заведения. Забржицкий немедленно расцеловал администратора и официанта, и на этом инцидент был исчерпан.

Я сидела тише воды, ниже травы, потягивая для успокоения души приятный розоватый коктейль с пузырьками и кусочком лимона. Впоследствии я узнала, что коктейль называется «Latino» и состоит из равных долей красного вина и белого лимонада, коварные же свойства коктейля мне, к сожалению, открылись гораздо раньше.

— Я хотел извиниться за неприятный инцидент, который произошел между нами вчера, — начал Забржицкий после того, как были произнесены похвалы здешней кухне и вину, а помощник отослан к другому столику, за которым сидели, набычившись, продукты деревообрабатывающей промышленности (я имею в виду чурбанов-охранников). Забржицкий разговаривал со своим помощником таким капризным и недовольным тоном, что я невольно подумала: наверное, Святополк имеет от своей работы большие выгоды или ожидает их в дальнейшем. Иначе совершенно нельзя объяснить, как можно терпеть такое обращение с собой.

— Да, — ответила я, невольно покосившись в сторону деревянных «симпатяг», — весьма печальное недоразумение…

— Вы с Жаном спите или просто друзья? — последовал неожиданный вопрос.

Я так и подпрыгнула, приглушенно пискнув: — С кем?!

Ничего себе манера задавать вопросы! М-да, расслабляться тут никак нельзя.

— С Иваном Бехметовым, — бледно-серые глаза Забржицкого казались нацеленными на меня мощными оптическими прицелами.

Я немного помедлила, размышляя, стоит ли мне отвечать или разумнее сразу послать народного избранника ко всем чертям.

— Мы с ним просто знакомые. Не очень близкие, — преувеличенно ровным голосом наконец ответила я. — А почему вас это так беспокоит?

— Не хотелось бы перебегать ему дорогу, — осклабился Забржицкий.

Вот спасибо за откровенность! Каждый, кто хочет, может с легкостью представить мои ощущения от этого разговора: будто по тебе ползет какая-то мерзкая слизистая тварь, а ты почему-то не можешь ее стряхнуть. «Ну, погоди, — подумала я, внезапно разозлившись. Дело в том, что к тому времени я уже успела выпить три стаканчика коктейля и принялась за четвертый. Пузырьки сделали свое черное дело — я захмелела и почувствовала в себе небывалую доселе воинственность. — Ты любишь провокации? Будет тебе сейчас провокация!» И я с невинным видом осведомилась:

— Вы боитесь перебежать ему дорогу? Потому что он тоже вампир? И его не убьешь так легко, как Хромова, например?

— Что-о?! Что ты сказала? — взревел Забржицкий, приподнимаясь и багровея.

Дубины за соседним столиком повскакали со своих мест, готовые, если понадобится, растерзать меня на части. Я невольно съежилась. Конечно, на миру и смерть красна, но мысль о долгих и методичных побоях внушала мне почему-то глубочайшее отвращение.

— Сидеть! — взмахнув рукой, велел своим церберам Забржицкий, и те, демонстрируя хорошую дрессировку, немедленно опустили свои дубовые задницы обратно на стулья.

А их хозяин наклонился ко мне через стол и очень тихо произнес:

— Ты такая смелая? Или очень глупая? Я ведь и горло могу перегрызть…

— Можете, — ответила я, маскируя ужас насмешливой улыбкой. — Вы с вашей депутатской неприкосновенностью можете позволить себе что угодно. Но если в Большом Совете узнают, что вы нарушаете Хартию, боюсь, вам несдобровать. Правда, конечно, вы можете нанять кого-то, как в случае с Хромовым…

— Прекрати болтать ерунду! — прошипел депутат.

— Отчего же ерунду? Говорю со знанием дела. Ко мне тут попала одна кассетка интересная с записью того, как некто похожим на вас голосом обещает сделать кого-то губернатором Луны в обмен на одну услугу.

— Ты что же это, — Забржицкий презрительно скривил тонкие губы, — шантажировать меня надумала? Думаешь, я поверю в эту чушь?

— Шантажировать я вас не собираюсь, и мне все равно, поверите вы или нет. Но запись, которую мне подбросили в почтовый ящик, скорее всего — копия. Следовательно, у кого-то есть и оригинал. Я бы на вашем месте над этим призадумалась.

— Ты кто такая? — Забржицкий недобро прищурился. — Куда ты лезешь? Думаешь, я без тебя не разберусь? А насчет Хромова я тебе вот что скажу… — он понизил голос до шепота. — Один раз скажу, больше повторять не стану. Я бы с наслаждением сам, своими руками его по суставам раздернул, но кто-то успел сделать это прежде, чем я до него добрался. Нельзя сказать, чтобы я был очень доволен, но и обижаться мне грех.

— Если вы ни при чем, — я тоже перешла на шепот, — то почему же тогда Хромова убили таким странным способом? К тому же, насколько я знаю, вы считаете, что пить кровь у подонков — не зазорно…

— Все-таки ты журналюга, прав я был, — оскалившись, прошипел Забржицкий. — Ну хорошо же, давай эту тему до конца договорим, иначе ты от меня не отвяжешься, как я вижу. Радуйся, я сегодня в хорошем настроении, а то давно оттаскал бы тебя за уши и велел своим ребятам выкинуть тебя отсюда.

И за таких нелюдей наш народ голосует на выборах! Уму непостижимо…

— У меня есть алиби на то время, когда был убит Хромов, — продолжал Забржицкий. — Я был на банкете в честь двадцатилетия творческой деятельности моей любимой певицы Ванькиной. Единственная певица, умеющая петь среди наших безголосых эстрадников! И какая женщина — формы не уступают содержанию… Ладно, не важно… Весь вечер я сидел во главе стола, рядом с виновницей торжества. И даже спел с ней дуэтом мою любимую песню «Ой, цветет калина». В сортир, правда, несколько раз выходил, но ты у своих коллег-телевизионщиков поспрошай — они меня туда каждый раз провожали. Уж не знаю, на что надеялись.

— Ну, — хмыкнула я, — неужели вы считаете, что я думаю, будто вы убили Хромова сами? Разумеется, у вас было алиби, и вы обещали Луну не за то, чтобы вам помогли собственными руками совершить убийство, а за то, чтобы кто-нибудь совершил его вместо вас. А вот кто же все-таки это сделал и за какую сумму — действительно вопрос. Думаю, ваши обширные связи и знакомства среди вампиров помогли вам без труда