Поговаривали, что ему удалось добиться взаимности.

Вислоухий, очень нелепый, он напоминал без-родного щенка. У подавляющего числа женщин он вызывал лишь ироничную улыбку. Необычно было другое: вокруг него всегда вилась парочка симпатичных девиц. Осталось только гадать, что именно их привлекает в нем. Женщины вообще очень странные создания: они способны принимать за достоинство именно то, что мужчины ви-дят большим недостатком. Может, в этом вислоухом парне их привлекала слава непризнанного гения?

– Что у тебя?

– Мы расшифровали звонок, который был сделан в офис.

– Не тяни, выкладывай! – поторопил Петляков. – Как вам это удалось?

Два дня назад в офис был сделан звонок, зафиксированный службой разведки. Прозвучал он из конторы Николаева, вот только услышать разговор мешали сильные помехи, раздававшиеся на линии. Было ясно, что они использовали какой-то шумовой прибор, препятствующий вторжению в линию связи.

– Дело оказалось довольно интересным. Они использовали прибор с шумовыми эффектами, звучавшими на разных частотах. Мне удалось уменьшить шумовые помехи, и через них проступила четкая запись. Я могу принести ее.

– Потом. Скажи мне в двух словах, что там?

– Если в двух словах… то они всерьез опасаются, что Шевцов может поправиться, и собираются провести против него дополнительную акцию.

– Что они собираются предпринять?

– Они спрашивают, в какой именно больнице находится сейчас Шевцов.

– Можно по тембру узнать человека, с которым они разговаривали?

Задумавшись на пару секунд, Паушкин уверенно ответил:

– Не думаю. Слишком много помех. Я просто считаю чудом, что нам удалось прослушать эту запись. – Улыбнувшись, добавил: – В институте я как раз занимался проблемой снятия шумовых эффектов. Вот и пригодилось.

– Во сколько часов был звонок?

Паушкин понимающе кивнул:

– Во время обеда. Обычно там никого не бывает.

– Хорошо. Иди.

Было над чем поразмышлять.

Мобильным телефоном воспользоваться не пожелали из боязни, что их могут прослушать, но вот телефон, стоящий в офисе, был с защищенной линией.

Звонок прозвенел именно в тот момент, когда в офисе никого не было. Народ в офисе очень дисциплинированный. Разбившись на небольшие группы, отправлялись в служебную столовую, так что в офисе мог остаться кто угодно. И сви-детелей не найти. Телефон стоит на самом видном месте, и воспользоваться им мог кто угодно. Хотя в это время оставалось два заместителя, каждый из которых проработал с генеральным директором не один год. Подозревать их как-то не с руки. Собственно, Шевцов их и пригласил на фирму. Чего же ему двигать ненадежных людей? Была еще секретарша, Аня Елизарова, тоже проверенный человек, так что слабое звено здесь отсутствует, и подозревать особо некого.

Значит, у него всего лишь два дня, в течение которых нужно выявить предателя. У каждого из заместителей имеются собственные мотивы в устранении генерального: те же самые акции. Согласно уставу они будут распределены между руководством, а следовательно, каждый из них в случае гибели генерального директора добавит к своему счету еще несколько нолей.

Труднее всего заподозрить Анну Елизарову, работавшую на Шевцова едва ли не из-за любви к офисной жизни. Такие экземпляры человеческой породы вполне классифицируются в «гомо офисус».

Вадим подошел к окну и закрыл форточку. Так он поступал всегда, когда покидал кабинет. Даже если отлучался для того, чтобы выкурить сигарету. Собственный кабинет он воспринимал как бункер, целостность которого свято оберегал.

Прошел по длинному коридору и завернул в небольшой закуток, где размещался заместитель генерального директора по кадрам Фрол Эдуардович Маковский. Вошел в кабинет без стука, как и подобает начальнику службы безопасности.

– Я тут созванивался с Семеном Валентиновичем…

– Шевцов пришел в себя? – подался вперед Фрол Эдуардович.

– Да. Сейчас ему значительно лучше.

– Ну, слава богу! А то все валится. Без него с нами никто не хочет иметь дело. Даже не знаю, что и предпринять, такие деньги горят!

– Вот об этом я как раз и хотел вам сказать. На работе появиться он пока не может, сами понимаете…

– Да, конечно, – подхватил заместитель генерального.

– Но он предложил перевезти его поближе к офису. Вы, наверное, в курсе, что у него на Гвардейской имеется четырехкомнатная квартира?

– Разумеется. Мне даже приходилось там бывать дважды. Он оставляет ее для сына.

– Верно. Послезавтра в двенадцать часов мы его туда подвезем, а в два он вас будет ждать. Подготовьте ему соответствующие документы.

– Хорошо. Сделаю, – охотно откликнулся Маковский, распахнув кожаную папку с листками бумаги, как если бы намеревался тотчас отправиться на встречу с шефом.

– Да, еще вот что… Это просьба Шевцова: о том, что он будет именно на Гвардейской, никто не должен знать.

– Разве я не понимаю!

Вадим вышел, ощущая на себе жестковатый взгляд заместителя генерального. Так и хотелось почесаться между лопатками, но сдержался.

Следующим человеком, кому Петляков нанес визит, был другой заместитель генерального – Макей Матвеевич Илларионов. Невысокий мужичок лет пятидесяти, с хитрецой в глазах, румяный, как размалеванная матрешка. При первом знакомстве он производил странное впечатление: его не хотелось воспринимать всерьез, уж слишком игрушечным он казался. Оставалось только удивляться, каким образом такой человек попал в мир больших денег. И только когда он начинал говорить густым басом, могущим сделать честь лучшим вокалистам «Ла Скала», верилось, что в должности заместителя генерального директора он оказался далеко не случайно.

Посетители, впервые пришедшие в офис, сначала слышали раздававшийся из-за двери бас, который, по их мнению, должен был принадлежать человеку необычайно впечатляющей фактуры. На лицах посетителей невольно застывало недоумение, замешанное на откровенном разочаровании, когда случалось знакомство с обладателем уникального баса. Но дело свое Илларионов знал отменно и в своей среде пользовался немалым авторитетом. Подняв взгляд на вошедшего, он терпеливо ждал. Вадим догадывался, что у Илларионова он вызывал лишь глухое раздражение, когда заставлял его исполнять все требования, продиктованные мерами безопасности, и исполнять их в точности, как установлено инструкциями. С огромной шевелюрой, часто непричесанный, он был так же неприбран и внутри и вообще был склонен к анархизму, за что нередко получал от начальника службы безопасности серьезные нарекания. Была бы его воля, так он распахнул бы широко ворота концерна для всякого любопытствующего взгляда, а в подземном гараже развернул бы приют для бомжей.

Заметив вошедшего Петлякова, Илларионов поморщился. Всем своим видом он показывал, что данная минута совершенно не подходящая даже для кратковременного визита.

Извиняться Вадим не собирался. Под пристальным взором Илларионова он прошел через просторный кабинет, едва ли не столь же огромный, как у самого генерального, и уверенно опустился на свободный стул.

Губы Макея Матвеевича стиснулись плотнее. Любой, даже самый маленький начальник соб-ственный кабинет воспринимает едва ли не как суверенное государство, где берет на себя роль президента и парламента одновременно. И относится к кабинету столь же трепетно, как паломник к Святой земле. А потому вольность постороннего лица воспринимается им едва ли не как посягательство на личную безопасность. Иное дело, если бы визитер постучался в дверь, и, дождавшись приглашения, вошел бы в