– Ты чего молчишь? Рассказывай, что там у тебя? – невесело буркнул Шевцов.

Дом остался позади. Выстроенный на вершине бугра и сложенный из тесаного камня, он напоминал средневековый замок. На верхнем этаже дома, выложенном в форме башни, развевалось какое-то полотнище. Вадим не однажды пытался рассмотреть изображение, но ветер всякий раз, будто подозревая об его намерениях, нещадно начинал трепать материю, как только он задирал голову. Следовало бы расспросить самого Шевцова, вот только никак не представлялось подходящего случая.

А может, это какой-то родовой знак? Сейчас модно выискивать родственников с голубой кровью. Хотя вряд ли, Семен Шевцов – человек с амбициями, и будь в его роду хотя бы захудалый дворянин, что вытаскивал из-под седалища государя горшок с дерьмом, так непременно сообщил бы уже об этом всему миру.

– Тут такое дело… Появилась еще одна за-пись. С Николаевым…

– Значит, точно он?

– Да.

– Жаль. А ведь я продолжал надеяться, что он одумается. Ты даже не представляешь, какие мы с ним раньше были друзья! Что там по Ларисе? Вот сучка, так предать! Как долго она встречается с Николаевым?

Отношения Николаева с Ларисой беспокоили генерального больше, чем собственная безопасность.

Жеребцы медленно спустились с косогора прямиком к реке. Потянуло свежестью, и Петляков почувствовал, как по коже пробежал легкий озноб. А может, это от ожидания неприятного разговора?

– Они встречаются уже полгода.

Шевцов потянул на себя поводья. Уздцы, раздирая губы жеребцу, заставили его остановиться. Обиженно мотнув головой, животное застыло. Кажется, генеральный совсем не замечал того, что причиняет страдания жеребцу, его душевная боль была во сто крат сильнее.

Семену потребовалось время, чтобы обрести прежний покой. Несколько минут он следил за полетом крикливых грачей, как если бы не существовало более великолепного зрелища, потом повернулся и произнес спокойным голосом (дело-то обыкновенное, тут не миллионы в печи полыхают, о бабах мужики заговорили):

– Вот как. Никогда бы не подумал. Во всяком случае, по ее поведению этого нельзя было сказать. Хитра! Значит, он решил не только меня уделать, но еще и мою женщину забрать. Дескать, ты ее холишь, украшениями дорогими одариваешь, а я имею ее в рабочем перерыве, приспустив штаны. Тварь! Чего же ей не хватало? – Петляков благоразумно помалкивал. – Неужели она думала, что так и будет тянуть из меня деньги, а я ничего не узнаю? И как я, по-твоему, теперь должен поступать? Может быть, привязать ее к хвосту вот этого жеребца и пустить его галопом? А может быть, подвесить вниз башкой куда-нибудь на сосну? Так, что ли? Чего ты молчишь, Вадим?

Потрепав жеребца по холке, Шевцов отпустил поводья, и животное, благодарно мотнув крупной головой, зашагало по берегу.

– В сердечных делах я плохой советчик. Вам решать. Но можно было бы забрать квартиру и отправить ее туда, откуда она вышла.

– Жаль, что так получилось… Но ничего пока делать не будем. Пусть все остается так, как есть. Если мы это сделаем, то Николаев может заподозрить. Только после того, как с ним рассчитаемся.

– Согласен.

– Но я от встречи с ней попробую воздержаться… Как бы мне этого ни хотелось, – с тоской признался Шевцов.

– А если она чего-то почувствует? Женщина она не глупая.

– Не думаю, что она чего-то заметит. В последнее время мы с ней нечасто виделись, у нее все время были какие-то уважительные причины. Теперь я понимаю, в чем там дело. А потом, ведь я не газетными киосками заведую, у меня огромная компания. А за ней глаз нужен.

– Тоже верно.

– Ларису из вида не упускай. Мне интересно знать о ней все.

Вадим Петляков понимающе кивнул:

– Мы так и сделали. За ее домом установили наблюдение, а кроме того, подложили еще радиозакладки в ее квартиру.

– Годится. Докладывай мне ежедневно.

– Хорошо. Я бы попросил вас некоторое время побыть здесь, в загородном доме, пока мы провернем операцию.

– А чья это идея?

– Федосеева, но он знает, что делает.

– А вы у меня ничего там не разобьете? – подозрительно посмотрел на начальника службы безопасности Шевцов. – Все-таки у меня там антиквариат и прочие интересные вещи.

– Не беспокойтесь, все будет так, как нужно. Я даже оставлю своих людей, чтобы они присматривали за комнатами. Так что ничего не пропадет. Ну, пару окон придется все-таки выставить, что же это будет за нападение без звона стекол.

– Сам разобьешь, сам поставишь, – буркнул недовольно Семен Валентинович.

– Обязательно поставлю, – улыбнулся Петляков.

– А Федосеев не подведет? Надежен?

– Вполне. Я за него ручаюсь. Знаю уже не первый год, он ни разу не подвел. Все будет выглядеть по- настоящему, даже носилки с вашим телом. Сюжет должны будут показать по телевидению. Уже согласовали.

– Ишь ты! – качнул головой Шевцов. – Ладно, пусть так оно и будет. А теперь давай подъедем к тому мысочку, там нас ждет барбекю и хороший коньяк. Ты ведь с дороги и, кажется, не обедал.

– Ну-у…

– Вот и отлично! Перекусим!

Николаев вышел из офиса ровно в шесть. Он был из тех людей, кто не привык задерживаться допоздна. Предпочитал обедать в одно и то же время и появлялся на работе в строго определенный час. И вообще любил во всем умеренность. Плечистый, в дорогом костюме, он невольно приковывал к себе внимание окружающих. Но в этот раз он показался Петлякову каким-то другим. Похилее, что ли, может, потому, что тот знал о нем нечто такое, что не могли знать другие сотрудники. Теперь для него Николаев виделся всего лишь неким безликим манекеном, у которого на груди были нарисованы круги для прицельной стрельбы.

Водитель, куривший в сторонке, швырнул окурок под куст и быстрым шагом направился распахивать переднюю дверцу. Николаев приостановился чуток, давая водителю распахнуть ее пошире, и, едва кивнув в благодарность, нырнул в салон.

Оставаясь в тени широко клена, Петляков был совершенно невидим, если что и можно было рассмотреть, так это только носки ботинок, на которые, пробив густую крону, упал узкий солнечный луч.

Но то не в счет!

В потрепанных джинсах и в старой рубашке с короткими рукавами, Вадим Петляков производил впечатление праздно шатающегося гуляки, завернувшего в сквер выкурить пару сигарет. Прохожие лишь бросали скучающие взоры в его сторону и торопились дальше.

Молодые пары стремились углубиться в самую зелень бульвара, где было поуютнее, да и потемнее, пожалуй, что создавало некоторую иллюзию уюта и камерности. Люди постарше к одиночеству не стремились, чинно, как и подобает в их возрасте, под руку вышагивали по дорожкам, и только было слышно, как под их подошвами хрустел насыпной гравий.

Проследив за тем, как машина с Николаевым скрылась за углом дома, Петляков вытащил телефон и набрал номер.

– Он выехал к себе, можно приступать.

Майор Федосеев посмотрел на часы. Минут через десять будут штурмовать дом Шевцова. Мини-вэн белого цвета, стоящий на соседней улице, выглядел вполне мирно. Единственное, что могло насторожить внимательного наблюдателя, так это затемненные стекла, и уж требовалось иметь богатое воображение, чтобы представить, что в его металлическом чреве находятся полтора десятка