россыпи, но отказывались от добычи золота, чтобы не отвлекаться от главного — поисков живой воды. И вот ведь что интересно: на таких островах, как Гваделупа, действительно чудесная вода. Это обнаружил еще Колумб. На его кораблях как раз кончились запасы пресной воды, и в этот момент судьба послала им остров с прекрасной водой. Первооткрыватели Америки окрестили его в честь святой девы Гваделупы, покровительницы одного из источников в Испании. Как бы там ни было, а жители Гваделупы славятся тем, что долгие годы сохраняют юношеский вид, в чем ты, Виктор, сможешь лично убедиться, когда побываешь на этом острове. Кстати, полюбуйся им из иллюминатора самолета — сверху этот остров имеет очертания бабочки.

— Насколько я понял, профессор, вместо страшного жаркого полуострова Аден, где средняя продолжительность жизни человека, до появления там кондиционера, составляла двадцать шесть лет, мне предстоит лететь на чудесный остров Гваделупу и пить целительную «живую» воду.

— Абсолютно верно, Виктор! Кроме того, на Гваделупе ты встретишься со своим богатым другом, владельцем дорогой яхты, в компании с которым, а также с группой легкомысленных девиц, вы отправитесь изучать историю пиратов Карибского моря. Завидую тебе! Такая шикарная морская прогулка!

— Будем плавать под черным флагом, Поль?

— Ну, если исторически быть точным, то пираты под черными флагами не плавали. Флаги у них были разных цветов. И вместо черепа и скрещенных костей на пиратских флагах изображали животных, чудовищ или святых — покровителей кораблей. И лишь в XIX веке авторы романов о пиратах придумали им черные флаги с черепом и костями. Но если твоим друзьям нравится черный флаг, можете воспользоваться им. Правда, как бы вас местные канонерки не приняли за настоящих современных пиратов и не пустили на всякий случай ко дну… Сейчас морских пиратов развелось немало, особенно в Тихом океане. В Карибском море они тоже попадаются.

— А кто же мой друг, имеющий роскошную яхту?

— Очень известная личность — твой старый знакомый Жорж. Он уже на Гваделупе. Правда, сменил фамилию и профессию. Теперь это сын миллионера, имеющего крупные вклады в ЮАР. Легкомысленные девицы тебе тоже знакомы, одна из них сейчас придет, и, по-моему, она тебе понравится. Так что перелет через Атлантический океан окажется весьма приятным.

Дверь открылась, и вошла Жаклин. Куртьё сразу утратил свою насмешливость и перешел к серьезному инструктажу. Речь шла не более и не менее как об уничтожении секретного компьютера, собиравшего информацию для проекта «Дождь Шукры»…

Полет над Атлантическим океаном в обществе Жаклин действительно оказался очень приятным. Не знаю, как я действовал на Жаклин, но сам я в ее присутствии чувствовал невероятный прилив энергии и сил. Когда я смотрел на ее чистое нежное лицо, мне казалось, что нет ничего невозможного, ничего такого, с чем бы я не справился. Жаклин заряжала меня бодростью, уверенностью, оптимизмом. Она тоже была в прекрасном настроении и с юмором (плюс с определенной долей нежности) рассказывала мне о своих родителях.

Даже часовая остановка в Фор-де-Франс на Мартинике в душном и грязном транзитном зале аэропорта не испортила нам хорошего настроения. От Фор-де-Франс до Пуэнт-а-Питр, самого большого города на Гваделупе, близ которого находится аэропорт Ле-Рэзе, совсем недалеко, и не успел наш «Боинг- 747» набрать высоту, как тут же пошел на посадку.

Мой хронометр показывал два часа ночи по парижскому времени, но здесь было еще девять вечера. Из самолета мы шагнули в теплую тропическую ночь. Жаклин невольно прижалась ко мне — все-таки мы оба впервые оказались в Западном полушарии.

В здании аэровокзала нас поджидал Жорж Ривэ, которого пришлось называть Жозеф. Поскольку Жозеф был богат, он разъезжал в новеньком просторном «Рено-25», оборудованном всей современной техникой. Компьютер в автомобиле показывал, что снаружи 32 градуса тепла по Цельсию.

— Считай, это не жарко, — заметил Жорж-Жозеф, перехватив мой взгляд на табло компьютера. Потом добавил: — В отелях никто из нас не живет. Избегаем популярности. Всем снимаем квартиры. Вам, на двоих, приготовили пятикомнатную. Надеюсь, места хватит. Правда, меньших не было.

Фасад дома, к которому мы подъехали, был обращен к площади, где находилось здание мэрии. Позади дома темнел силуэт церкви.

— Здесь будете жить, — сообщил Жорж.

— Очень удобно, — сказала Жаклин, посмотрев на меня, — сначала повенчаемся, потом зарегистрируемся в мэрии…

— Я за!

— Увы, не могу нанести такой удар родителям! Без них свадьба невозможна!

Мы осмотрели квартиру. Пять маленьких комнат, каждая с кондиционером, и кухня. Дом строился в те времена, когда в окнах стекол не признавали. Вместо стекла в окнах и двух дверях, выходивших на балкон, — деревянные жалюзи, не накалявшиеся во время жары. Все было бы прекрасно, если бы в щели между жалюзи не проникали кровожадные передатчики лихорадки Денге, именуемые комарами. А тропические комары, почти бесшумные, имеют неприятную привычку нападать на вас только в темноте, подождав, пока вы заснете. Но стоит вам включить свет, чтобы расправиться с кровососами, как они мгновенно прячутся в тень. Пришлось нам с Жаклин обработать комнаты какой-то ядовитой аэрозолью, предусмотрительно оставленной Жоржем.

Рано утром мы успели погулять немного по торговым улочкам Пуэнт-а-Питр, а когда вернулись, в квартиру ворвалась прекрасная Мари, неудержимая, как осенний ураган на Антилах. Она немедленно обрушила на нас град вопросов на тему, что происходит в Солони. Получив ответы, Мари несколько успокоилась и предложила пойти в мэрию. Мы с Жаклин украдкой переглянулись.

— В принципе мы за! — осторожно сказал я. — Но без родителей нехорошо. А их здесь нет.

Мари засмеялась. Оказалось, что она уговорила заместителя мэра Пуэнт-а-Питр свозить нас на остров Бас-Тер.

Заместитель мэра, Жениэс Даниэль, энергичный, жизнерадостный гваделупец, встретил нас так, как будто мы были знакомы с ним всю жизнь и только вчера расстались. На Гваделупе он знал всех и все, его тоже, кажется, знали все. Он был коммунистом, большим политическим деятелем — членом Политбюро Гваделупской коммунистической партии. Впрочем, как убедились мы позднее, на Гваделупе было немало коммунистов, которые пользовались большим авторитетом и играли важнейшую роль в управлении островом. Мэры двух главных городов — административной столицы Бас-Тер и экономического центра Пуэнт-а-Питр — были коммунистами. А мэр Пуэнт-а-Питр Анри Бангу был еще и сенатором в Париже, а также автором отличного трехтомного труда по истории Гваделупы.

Если остров Гран-Тер относительно невысок, то Бас-Тер совершенно не соответствует своему названию.30 Представьте себе гигантскую черепаху величиной в несколько десятков километров, потом вытяните ее панцирь в длину и вверх, сжав немного с боков, засадите этот панцирь влажным тропическим лесом, и вы получите Бас-Тер. Где-то в передней части панциря находится вулкан Суфриер, который возносится над океаном на 1467 метров. Он почти всегда укутан облаками и скрыт от посторонних взоров. Может, за эту укутанность и скрытность его прозвали Старой дамой. За поведением Старой дамы местные жители следят с величайшим вниманием, так как вулкан является действующим, а население не успело забыть, что 8 мая 1902 года младшая сестра Суфриер Монтань-Пеле, высотой всего в 1397 метров, в мгновение ока уничтожила на Мартинике красивейший город Сен-Пьер. Вырвавшееся в тот день из вулкана огненное облако раскаленных газов, пепла и камней накрыло город, оставив в живых из 30 тысяч его жителей только одного — заключенного, находившегося в глубоком подвале тюрьмы… Вот почему, когда несколько лет назад Суфриер усилила свою активность, на острове Бас-Тер началась паника и многие попытались спешно продать свои дома, которые почему-то никто не хотел покупать.

Острова Гран-Тер и Бас-Тер соединены мостом. Шоссе — неотъемлемая принадлежность цивилизации — окольцевали Бас-Тер, а в нескольких местах перерезали его поперек. Но по бокам дорог тропический лес остался почти непроходимым, как и в прежние времена, когда в нем с успехом прятались те, кто боролся с колонизаторами. Чтобы попасть поближе к кратеру, наш «рено» пересек панцирообразный остров, потом по прибрежному серпантину добрался до города Бас-Тер, откуда снова начался крутой подъем