Вот и настал тот «крайний случай», о котором говорил Орлов: Иосифа Лоя пришлось снова послать в Закарпатье.

Никогда ещё через родные горы он не шёл так трудно, как теперь. И не просто потому, что в середине марта здесь всё ещё лежал глубокий снег и временами приходилось подвязывать к тяжёлым сапогам плетёные из веток «подошвы». На каждом шагу настораживала мысль: что могло случиться? Казалось, что группа давно арестована и жандармы ждут только его. Но не идти было нельзя — он выполнял задание.

К рассвету был на Синевирском озере. Залюбовался красотой: на тёмной воде легонько кружили белые островки — заснеженные льдины, и временами в лёгкой дымке чудилось курлыканье прилетевших журавлей. Эта встреча с озером взволновала парня особенно сильно. В душе заговорило радостное чувство возвращения домой, в родные места. Готов был ещё долго стоять и смотреть на «Морское око» — вбирая его спокойствие и обретая уверенность. Однако ни ровное дыхание озера, ни тишина смерековой чащи не могли успокоить тревожного сердца: что с отцом? Поповичем? Кикиной?..

Шёл напрямик, чтобы поскорее добраться в Вучковое.

Одинокая хатенка Миколы Шегуты встретила Иосифа, как ему показалось, тоже насторожённо. Но Василина, открыв дверь, обрадовалась:

— Иосиф! А мы думали, что ты уже нашёл там галичанку да женился — заждались тебя. И мать, и отец…

«Значит, все в порядке», — отлегло от сердца.

Но всё же с нетерпением он ожидал вечера, чтобы свидеться с Голубем. В сумерках даже вышел и медленно побрёл ему навстречу. Услышал лёгкий свист. Федор позвал Иосифа в лещину.

— Живы? Все на месте? Никого не взяли? — Косуля засыпал связного вопросами.

— Взять не взяли, но мы — как в капкане, — сказал, оглядываясь, Голубь. — Как же ты пробрался через горы— на перевале, наверное, ещё глубокий снег?

— Снег есть… По колено.

— Я давно такой зимы не помню: снегопад да снегопад. Лесорубы — и те большей частью работали на ближних участках. Я совсем отчаялся. Уже хотел, было, поехать на коне — так начались обвалы. Вот и ожидал…

— Пока я вам протопчу дорогу?

— Ну зачем же так? Главное — мы работали. Данных, знаешь, сколько?!

Лой закурил и глубоко затянулся дымом:

— Значит, так. Подготовьте все материалы и пойдём за перевал. На сбор — один день. И ещё одно — придумайте, как бы побыстрее добраться к границе…

На следующий вечер Иосиф рискнул наведаться домой. В красном полусвете открытой печурки поговорил с матерью, отцом. А наконец сел поближе к брату:

— И как это Хорти до сих пор не заметил, что для него вымахал новый вояка? Удивляюсь…

— Ещё не настроили достаточно казарм, — опустил голову Иван.

— А торопятся?

— Ещё бы… Чтобы дело спорилось, сколачивают просто дощатые бараки.

— Где видел?

— А хотя бы ниже от Волового, на присёлке Поточине. Там их уже добрых три десятка.

— Говоришь, бараки?.. Значит, постройки временные — просто для переброски большой массы войск: готовятся, черти, к прыжку через Карпаты!

— Что я ещё заметил? — поднялся Иван. — На Тишне, ты знаешь, дорога возвышается — так там по обочинам роют как будто бункеры. А может, это склады? У Запеределья их — как лисьих нор в глухом овраге. Что ты скажешь?

— Да, определённо, маскируются.

— Или взять мосты — в Нижнем Быстром, у нас, в Вучковом, ещё выше — в Соймах. По обе стороны мостов наставили надолбы… а в Вучковом — даже по обе стороны села, поскольку там узкие ущелья… Выходит «оборону» себе обеспечили, а для продвижения их танков и пушек дорога открыта — перед собой взрывать мосты не станут.., ,

— Правильно соображаешь, брат, — Иосиф колыхнулся, шлёпнул ладонью по колену. — Думаю, в донесение все это включили?

— Ещё бы… Федор даже наносил на карту.

— Молодцы!

Ночью Косуля снова притопал на Берег, где, уже coмкнув глаза, горбилась халупка Миколы Шегуты.

На другой день в условленном месте — у лесной беседки — остановилась старая, видавшая виды машина воловчанина Арона. Лесник весьма вежливо посадил «пана гостя» на накрытое овчиной переднее сиденье.

«Хорошо, что ночевал на этот раз в хате, а не на чердаке, зарывшись в сено, — незаметно улыбнулся Лой. — А то шапка „у пана“ уж точно была бы в трухе…»

Его забавляла выдумка Поповича: тот объяснил собственнику машины, что молодой пан из Будапешта ездит по Верховине, покупая местную народную одежду…. поэтому и сам одет просто.

Приехали в Торунь, а оттуда пошли в Лопушное. Федор Хмиль, как и раньше, показал им верную дорогу, и, как начало темнеть, пустились к границе. Косуля ещё раз оценил искусство лесника ходить по горным кручам. Уж на что Иосиф сам был ловок и быстр — не поспевал теперь за связным. Тот, казалось, видел в темноте, как кошка, и по-кошачьи мягко ступал среди смерек, чувствуя, где под снегом их поджидает яма, где камень, где обрыв… Действительно, остановить его могли только большие снежные завалы.

— Мы ждали встречи с вами, очень ждали, — пожал руку связному Орлов. И спохватился:— Видите, так долго не встречались, что как будто даже раззнакомились — перешёл на «вы». Ну, как дела, друг Голубь?

Было что рассказывать. Лишь через два дня Орлов отвёз связного на границу.

Началась весна. И чем длиннее становились дни, тем удобнее было осуществлять рискованные выходы к военным объектам. По ночам усиленные патрули жандармов ловили подозрительных даже у корчмы, а днём среди снующих людей участникам группы действовать было легче, брать данные сподручнее.

Поповичу казалось, что только теперь начал по-настоящему развёртывать работу. Он горячо верил, что их дело правое, и действовал решительно, порой забывая о предосторожности.

Первейшим заданием, которое поставил перед ним Орлов, являлось создание центрального, «хустского звена» — между Кикиной и отрядом вучковчан. За это дело он и взялся.

В Хусте Федор знал довольно многих. Одним из них был Василь Величко. Как-то разговорились. При чехах Величко был городским старостой. Хортисты, насаждая свою администрацию, ограничили его коммунальной службой… Да, у него были свои основания бранить новые власти. Голубю показалось, что