– Я пишу эти дурацкие пресс-релизы, именно так.
– Какое же нужно для этого образование?
– Ты что, смеешься?
– Нет, я серьезно. Мне интересно.
– Разное. Я была журналисткой.
– Где ты работала?
– В «Оберлендском вестнике».
Фабио насторожился:
– Там когда-то работал Лукас.
– Я знаю. Он ушел спустя некоторое время после того, как я попала туда на стажировку.
– Я понятия не имел, что вы с Лукасом были знакомы.
– И вы поддерживали контакт?
– Конечно, контакты с журналистами – моя профессия. Ему я тоже послала приглашение.
– Ты послала приглашение
– Я же говорю, что удивилась, когда пришел ты.
– А ты хоть представляешь – почему?
– Ты сказал, что тебя интересует этот продукт.
– Молочный напиток?
Напиток с бифидобактериями, обогащенный клетчаткой пшеницы. Пробиотические микроорганизмы в бифидусе способствуют пищеварению, укрепляют иммунную систему, повышают способность организма усваивать кальций и улучшают работу щитовидной железы, поскольку содержат йод. Клетчатка пшеницы служит балластным материалом. Это называется functional food.[5]
Неужели меня мог заинтересовать какой-то молочный напиток с пшеничной клетчаткой?
– Чем ты больше рассказываешь, тем меньше я понимаю, зачем туда пришел.
– Может, это был предлог.
– А настоящая причина?
Она улыбнулась.
– Ты имеешь в виду себя? Но я же совсем тебя не знал.
– Зато Лукас знал.
– Ты хочешь сказать, что Лукас так тебя расхвалил, что мне оставалось только ринуться на завтрак для прессы в честь бифидуса? Ах, Марлен, если человеку уже не шестнадцать, такие фокусы не проходят.
– Во всяком случае ты в тот же вечер пригласил меня в «Республику».
– Это была моя идея?
– Пойти в ресторан? Разумеется.
– Я имею в виду «Республику».
– Конечно.
– А потом ко мне.
То, что узнал Фабио, складывалось в поразительную картину. На следующий день они договорились вместе пообедать. В «Гринхаузе», вегетарианском ресторане, недалеко от места работы Марлен. Вечером она готовила ужин. То есть собиралась приготовить. Но до этого дело не дошло. Потому что они прямиком отправились в постель.
На следующий день, в пятницу, они условились пойти в кино. (Это совпадало с одной из скудных записей в ежедневнике Фабио.) Ей в тот вечер пришлось задержаться на работе, поэтому они договорились встретиться прямо у кинотеатра. Он купил билеты. Они пропали – так и остались лежать в записной книжке Марлен.
– В тот вечер я тебя спросила, почему ты никогда не остаешься на ночь.
– И что?
– На следующий день ты захватил с собой сумку с вещами.
Выходные они провели в постели. Рано утром в понедельник он ушел на работу. Во второй половине дня прогулял футбольную тренировку. Они снова ужинали в «Республике», а потом пошли к ней.
– И ни слова о Норине?
– Нет, никогда. В больнице ты впервые при мне назвал ее имя.
– И ты не имела понятия, что у меня есть постоянная привязанность?
– Только когда ты снова захватил с собой свою сумку.
– Когда это было?
Марлен заглянула в ежедневник:
– Во вторник. Я устроила тебе интервью с доктором Марком, нашим главным технологом. О широком ассортименте наших продуктов в настоящем и будущем.
– У меня в ежедневнике об этом ни слова.
– Во вторник в девять ты поехал со мной в наш офис. Забрал свои вещи и захватил с собой сумку. Вечером мы договаривались встретиться. Но потом ты все отменил.
– Чем я это объяснил?
– Сказал, что у тебя много работы. Завтра. И послезавтра. Тогда я подумала, вот все и кончилось.
– Но не кончилось?
– Не кончилось. Но все стало по-другому. Я стала твоей тайной.
– Я так сказал?
– В этом не было надобности. Мы еще встречались изредка. Но ты никогда не оставался на ночь. И мы никогда не ходили в рестораны, где бывали твои коллеги и друзья. Конечно, кроме Фреди.
– Фреди?
Марлен засмеялась:
– В общем-то, Фреди ты мог бы и вспомнить. Вы были знакомы задолго до восьмого мая. Фреди Келлер.
– С Фреди Келлером я не виделся много лет.
– Когда мы с тобой познакомились, вы были самыми близкими друзьями.
Во втором часу ночи Фабио захлопнул свою тетрадку и запихнул ее в ящик тумбы под письменным столом. Он нашел больше вопросов, чем ответов.
Только перед рассветом они прекратили попытки хотя бы физически приблизиться к Фабио тех первых ночей.
На следующий день Фабио вывел из подвального гаража свой велосипед. Прошлым летом он позволил себе приобрести английский гибрид-байк, весьма элегантный компромисс между горным и городским вариантом. Рама из серебристого алюминия, руль и седло на гидравлических пружинах. Багажника не было, поэтому Фабио обычно брал с собой свою сумку-рюкзак.
Он проехал вверх по пандусу до гаражных ворот и свернул на Амзельвег. Метров через сто он был вынужден признаться, что врач-терапевт была права. Он чувствовал себя неуверенно. Он, севший на велосипед чуть ли не прежде, чем научился ходить, ехал теперь так, словно в любую минуту мог свалиться. Он, который умел петлять между колоннами, как заправский трюкач, теперь сверхосторожно, издалека объезжал припаркованные автомобили, как будто они в любую минуту могли на него наброситься. Он подумал, что надо бы вернуться и сесть на трамвай. Но поступить так ему не позволила гордость.
На свою первую силовую тренировку он опоздал на десять минут. Его личный тренер назвал свое имя: Джей. Фабио предположил, что это его бывший борцовский псевдоним.
– Ты будешь называть меня Джей, а я тебя – Фабио. В спортзале все на «ты».
У Джея был торс молодого гладиатора и лицо старого шахтера. Он демонстративно не стал упрекать
