«Лейбштандарт» к свх. «Комсомолец».
Как видим, в начале контрудара главныхсил 5-й гв. ТА ничего грандиозного и лавинообразного не наблюдалось. Остальные танки корпусов И.Ф. Кириченко и Б.С. Бахарова в этот момент располагались следующим образом: 31-я тбр еще подходила к кирпичному заводу из района Барчевки, 170-я тбр только разворачивалась в линию, 36-й гв. отпп еще преодолевал балку и частью сил поддерживал наступление вдоль реки через Прелестное на Михайловку 127-го гв. сп и 32-й мсбр. Примерно через час после начала атаки в бой вступил первый эшелон, 170-я тбр. К этому моменту значительная часть танков 2/32-й и 181-й тбр уже дымилась и боевые машины 170-й тбр, по сути, заменили их в атаке на совхоз.
36-й гв. оттп, укомплектованный английскими «черчиллями», выполнял роль сапа, поддерживая танки первого эшелона и пехоту. Он имел приказ перейти в атаку из района Петровки (через Прелестное и Михайловку) в 9.00. Из 21 танка 4 не вышли на исходные по техническим причинам. Кроме того, через некоторое время после начала атак еще одна машина 3-й роты обломалась. Дело в том, что Мк-4 имел ряд «врожденных» болезней, одна из которых – соскакивание гусениц при движении по пересеченной местности или траншеям. Бывало, что танк «разувался» сразу на обе стороны. Это случилось и с машиной гв. лейтенанта Тихоступова. Из-за этого 36-й гв. оттп вышел к позициям эсэсовцев, во-первых, не западнее свх. «Октябрьский», а у Михайловки, во-вторых, не через полчаса после перехода в наступление первого эшелона корпуса, как было приказано, а через час, и, наконец, в-третьих, располагая 16 машинами, то есть уже лишившись четверти танков. Следовательно, в начале общей атаки одновременно позиции 2-го грп СС в районе выс. 252.2 и свх. «Октябрьский» на фронте до 2 км могли атаковать не более 155–165 танков. Остальные действовали в ином направлении, а часть была выведена из строя.
Эту цифру подтверждают и документальные источники. Так, в журнале боевых действий 26- го гв. вдсп, через позиции которого шли бригады 29-го и 18-го тк, отмечается следующее:
Напомню, в начале атаки 1-й тп СС «Лейбштандарт» в составе 60 танков еще находился на юго-западных скатах выс. 252.2 и с места вел огонь. Впоследствии в отчете штаба 5-й гв. ТА появилась строчка, давшая жизнь большому и очень живучему мифу:
Судя по имеющимся документам, помимо неудачного выбора местности для ввода крупных танковых сил, командование фронта неверно оценило и мощь противотанковой обороны противника на этом участке, в первую очередь в самом свх. «Октябрьский». Оно не рассчитывало, что неприятель сможет создать за короткую летнюю ночь устойчивую оборону. Когда же эсэсовцам это удалось, и они все-таки остановили несколько сотен наших боевых машин, верить в то, что просчитались, советскому командованию не хотелось. Отсюда и появилась версия о подходе значительных танковых резервов немцев в ходе боя.
В этой связи нельзя не отметить ошибки командования 29-го тк. Во-первых, при подготовке корпуса к контрудару его штаб недооценил всю сложность обстановки на своем участке, способность противника создать в сжатые сроки устойчивый противотанковый рубежи не спрогнозировал возможные варианты развития контрудара. Во-вторых, после выхода противника непосредственно к Прохоровке не был оперативно скорректирован план действий на 12 июля, особенно в части использования артчастей, и доведен до войск. Ответственность за эти недоработки вместе с руководством штаба должен разделить и генерал-майор И.Ф. Кириченко [280] . Вопросом ввода соединения в бой он занимался лично, но не проработал его как следует. Причин тому несколько. Для Ивана Федоровича это был первый бой в качестве командира крупного танкового соединения, вместе с тем комкор обладал рядом отрицательных качеств характера, которые способствовали тому, что в ряде случаев он принимал не всегда взвешенные и всесторонне продуманные решения. Чаще всего это случалось в такие напряженные моменты, каким был контрудар под Прохоровкой. В аттестации за период с июля 1942 по март 1943 г. командующий 6-й А генерал-лейтенант Ф.М.Харитонов писал:
Ярким подтверждением слов командарма стал штурм мощного узла сопротивления свх. «Октябрьский». Хотя комкор-29 знал, что артподготовка и авиаудар ожидаются слабыми, а 1529-й тсап не вышел утром на исходные позиции, он не принял должных мер для того, чтобы оперативно вывести переданные ему три дивизиона 678-го гап в район развертывания бригад и сосредоточить их огонь по совхозу и выс. 252.2. Это стало одной из причин того, что огневая система 2-го грп СС непосредственно перед ударным клином корпуса не была подавлена. И за короткое время вражеская артиллерия вывела из строя несколько десятков его боевых машин. В оперативной сводке штаба артиллерии 5-й гв. ТА упоминается о действиях лишь одного дивизиона 678-го гап, который располагался южнее свх. «Октябрьский», в районе Правороти, и вел огонь по объектам в тактическом тылу 2-го тк СС.
Лишь только танкисты 32-й и 181-й тбр подошли на расстояние прямого выстрела к позициям неприятеля, как сразу вспыхнули факелами и задымились около двух десятков машин первой линии. Было ощущение, что броневой клин бригад резко остановился перед большим, но невидимым препятствием. Боевое построение нарушилось, экипажи начали маневрировать на поле боя, расползаться, стремясь использовать складки местности, чтобы выйти из-под губительного огня. Значительная часть 32-й тбр – две роты второго батальона капитана А.Е. Вакуленко, который в бригаде шел направляющим, сгорела за считаные минуты.
Из отчета 29-го тк:
Точно такая же ситуация сложилась и в полосе 170-й тбр. Сразу стало ясно, что ударный клин обоих корпусов встретил хорошо организованную противотанковую оборону.
Командование армии и корпусов считало: в этот критический момент крайне важно не дать остановиться бригадам первого эшелона, усилить их, чтобы переломить ситуацию. Вместе с тем такой важный элемент боя, как маневр, был напрочь отброшен. С НП командующего 5-й гв. ТА были хорошо видны боевые порядки 29-го тк. Наблюдая, как замедляется движение бригад, П.А. Ротмистров немедленно связался с комкором и потребовал массировать танки в направлении свх. «Октябрьский». Командарм считал, что в начале атаки важнейшей задачей является как можно быстрее сбить противотанковый заслон у совхоза, прорваться к позициям артиллерии в районе выс. 241.6 и, уничтожив их, выйти к свх. «Комсомолец». Чем стремительнее будет рывок, тем быстрее ошеломленный враг побежит. Лишь после этого должна появиться возможность ввести в бой второй эшелон – 5-й гв. Змк, которому предстояло решить поставленную перед армией задачу – выйти к Яковлево. Для прорыва тактической зоны противника командование 5-й гв. ТА ничего не жалело и ни перед чем не останавливалось. Все понимали, что два корпуса наносят лобовой удар, поэтому, как ни цинично это звучит, но изначально на их направляющих бригадах как соединениях ставился крест. Сгорев, 32-я тбр должна была проложить дорогу для дальнейшего движения экипажам 31-й тбр, а ее успех предстояло закреплять двум дивизиям 33-го гв. ск, двигавшимся за ними.
Поэтому для командарма было так важно, чтобы интервал между вводом в бой второго эшелона 32-й тбр и первого 31-й тбр не превышал 30 минут, но соблюсти это не удалось. Батальоны 31-й тбр продолжали медленно вытягиваться из района кирпичного завода и перешли в бой, лишь когда 32-я тбр фактически была остановлена, а половина ее машин уже подбита. С чем была связана эта заминка – не понятно, но ситуацию в бригаде в начале атаки офицеры штаба характеризовали кратко:
Батальоны полковника А.А. Линева не смогли пробиться между железной дорогой и совхозом через гребень выс. 252.2 в глубь обороны
