оставил свою частичку…

— Фантазёрка.

Его молчаливое сопение и тон всполошили её:

— Ты расстроен?

— Тебе показалось?

'Какого чёрта показалось…' Его холодное бурчание спровоцировало её вспышку:

— Не переживай. Обещаю, тебя это не коснётся никаким боком. Выйдешь отсюда, как и пришёл. Тянет грузом, не приходи и не встречай. Забудем всё.

Её слова заставили его объясняться:

— Ты говоришь глупости. Дело не в этом. Я… не планировал тебе портить жизнь. Знал сто процентов, что ты останешься не тронутой, если не врала и девственна. Теперь из-за меня у тебя будут проблемы с будущим мужем. Прости, я такого не хотел.

Она, словно от холодного ветра передёрнула плечами.

— Боишься, что заставлю на себе жениться? — отдаваясь болью, слова вызвали в ней смех. Она, давясь слезами, захохотала. — Уходи, мне надо подумать.

На такое Эд не рассчитывал. Он изумлённо тряханул её за плечи.

— С чего такой поворот?

— Не твоё дело… Оставь меня, — истерила она.

Вместо того, чтоб утопить её сомневающуюся душу в нежности, он полез в объяснения:

— Я считал, что умная женщина должна жить разумом, а не эмоциями…

— Можешь считать, что хочешь, только уходи, — простонала она, пытаясь прорваться через него в комнату.

А он не отставал.

— Малыш, понимаю, ты прямо намекаешь на то, что загостился, но я прикинусь хитрым и глухим.

— Пусти, мне надо лечь, у меня кружится голова, — пошла она на хитрость.

— Тогда тебе вообще не стоит топать ногами, я донесу, — заявил он, как ни в чём небывало. — Глаза попривыкали к темноте, хожу не натыкаясь. Давай не выпендривайся, сиди тихо, а то въедешь ногой или рукой в косяк, синяк будет. Не с чего так заводиться. Ну, не так я себя повёл, растерялся маленько. Пойми, для меня это тоже не рядовое событие. Осознать, что ты мужик, как все, мозги свело набекрень. Ну, хватит, малыш. Я обалдел, тебе понравилось, о чём печалиться. Давай радоваться.

Он положил её, устроившись рядом, прижал плачущую женщину к себе.

— Пореветь невтерпёж было, поэтому и гнала? Не рыпайся и попой не поворачивайся ко мне. Зарой сопилочку на моей груди, так будет легче. Вот так. Как тебя мама в детстве успокаивала, по головке гладила или по спине? Молчишь упрямица? Значит, будем и так и так поглаживать. Успокаивайся и спи, не с чего такому водопаду литься. Нет никакой любви, её писатели выдумали, а ты несчастная грузишь себя всякой романтической ерундой… Весь секрет в том, что людям должно быть хорошо друг с другом. А нам чудненько. Давай глазки закрывай, а я подую на них… О! Песенку вспомнил, мама в детстве пела. Баю, баю, баю-бай. Ты собаченька, не лай, белолапа, не скули, мою Люду не буди. Тёмна ноченька — не спится, моя Людочка боится… Ты собаченька, не лай, мою Люду не пугай!

Она тяжело вздохнула. Знала же нельзя загадывать и фантазировать… знала. Что уж теперь-то губы кусать. Вот, нафантазировала о том, что его намерения были серьёзными, а он взял и разрушил её надежды. И с начальником надо настороже держаться, тот ещё тип…

10

Забывшись в тревожном сне, она опять неслась под крылом Ангела… Наплакавшись и всхлипывая от страха, девочка шла по дороге выложенной камнем к храму. Распущенные длинные волосы и белая просторная рубаха парусом трепыхались на ветру. Дойдя до ступеней выложенных из громадных камней, возведя глаза к небу, помолилась и пошла вверх. 'О, всемогущий Ра-Уту, пастырь Земли- Ка, отец созданного тобой черноголового народа! Когда ты засыпаешь, народ засыпает с тобой. Когда ты встаёшь, о могучий Уту, народ встаёт вместе с тобой', — шептала она, приближаясь к 'храму жизни'. Тяжёлая каменная стена отодвинулась точно пушинка, образуя вход, сразу же, как только она подошла к ней. 'Неужели она зрячая?!' — зашевелились волосы на её голове не от ветра, а от страха. Из темноты пирамиды появился высокий жрец в белых одеждах с длинной бородой. На его лбу в шапочке горела яркая звезда, освещая путь. Тонкие шнуры сошедшиеся на затылке в блестящей бляхе, спускаясь по спине на талию к чёрной маленькой коробочке, прикреплённой поясом, они делали жреца непонятным для Лю и не земным, а значит страшным. 'Боже, добрый и праведный, помоги!' Жрец смотрел на неё. У неё задрожали губы. 'Это не может быть Хорон перевозчик в страну мёртвых Кур'.

— Не бойся, — погладил её по головке он. — Здесь тебя никто не обидит. Ты любознательна и любишь учиться. Знание как зерно и добро, если разбрасывать где попало, то не соберёшь урожая. Поэтому оно не швыряется и не произрастает, где придётся. Попав в негодные руки, оно может наделать много бед. Мы прошли через это раз и не хотим больше повторения. Ты готова нести в себе знания и тайны шумеров?

Девочка всхлипнув, согласно кивнула головой. Она готова для шумеров на всё. Жрец шагнул отступая назад, пропуская её. Она слышала, как бесшумно закрылся за ней проход. Дороги назад нет. Вздрогнув, не оглянулась, а покорно пошла за ним. Её привели в круглую залу, поддерживаемую колоннами, на которых крепились странные факелы без чада и огня. Стены были похожи на небо с таким же рисунком звёзд. Только они тут были круглые и крутились вокруг солнца. Она, оглянувшись, посмотрела на жреца. Тот, улыбнувшись, ответил: 'Да, Лю. Это Ра, а вот наша планета, она тоже, как и другие круглая. И, если вот из этой точки выйти, то можно обойдя вокруг назад же и вернуться'. 'Я могла бы поклясться, что разговаривала с ним и он со мной, но у нас у обоих были закрыты рты. Такое ощущение, что разговаривали две головы сами по себе по каким-то невидимым проводам'. — Она схватилась и покраснела, поняв, что жрец прочитал, как по глиняной дощечке её мысли. 'Когда ты выйдешь отсюда, то будешь уметь это делать не хуже моего. А пока я читаю твои мысли, а ты мои нет и закрываться, чтоб я не проник в твой мозг, ты тоже не можешь', — улыбнулся он. 'А разве можно закрыть бег мысли?' — удивилась девочка.

'Не просто можно, но и нужно, ты будешь знать всё то, что знаем мы и это не должно попасть в непосвящённые руки и послужить злу. Идём, я покажу тебе прибор, которым мы можем заглянуть внутрь человека и просветить органы'. 'Почему же все эти знание заперты в храме?' 'Ты умна. Видишь ли, 'земы' начали плодиться быстрее, чем рос их разум. Это стало опасно'. 'Учитель, шумеры кто?' — немея, задала она вопрос. 'Можно назвать их детьми 'сынов неба'. 'Остатками исчезнувшей цивилизации. Так понятно? 'Сыны неба' создали новую разумную жизнь в результате многочисленных экспериментов на живых клетках земли, по своему подобию. Но их старания ждал страшный финал. Цивилизация погибла'. 'Почему?' 'Серьёзный вопрос ребёнок ты задала. Много причин вело к этому. Начало конца было заложено в разъединении Адама и Евы, созданных, как одно целое. А последней каплей послужило создание 'машины времени'. Желание вернуться на исходную. Тот тарарам, что за этим начался'. 'Но те, что называют себя сейчас шумерами, в действительности уже не являются ими?' — посмотрела в его глаза девочка. 'Это так и не так. Время и Небо стирают с лица Земли свои плоды. Шумеры давно растворились в 'земах', беря в жёны их женщин, и в мужья мужчин, но в семьях, в результате особых схем слияния, рождаются чистые шумеры. Ты такая. Никто другой за тебя не умрёт. Снабжённый поплавками корабль не утонет. Ткань, сложенную втрое, так просто не разрежешь. Человечество должно в конце своего бега пересоздать само себя, совершенствуясь в познании и самовосхождении. Запомни: мало делать правильные поступки, надо ещё распознать время, в которое надлежит их сделать. Ты не могла прийти вчера, потому что день прошёл, или завтра, оно ещё не наступило. Ты появилась на нашем пороге сегодня. И это правильно. Знать, как действовать — половина дела, вторая половина — знать час, когда совершить действие. Для любого дела начертано время, но люди упускают его. Ведь жизнь движется кругами, и то, что происходит сейчас уже давно было. Не зря же мы, участвуя в том или другом, знаем его финал, а если ошибаемся, то очень удивляемся этому. А, тем не менее, всё просто. Код жизни, вспарывая время, даёт право на твой выбор, на твой шанс. Жизнь — это пульсации времени, которое не уходит бесследно, возвращаясь к нам снова и снова, но с правом вмешательства. Наступят времена, когда люди поймут, что время никуда не исчезает оно просто меняет измерение. — 'И что тогда?' — осмелилась спросить девочка. 'Они начнут создавать машину времени. И со всем своим энтузиазмом кинуться 'протыкать' время. Меня утешает одно, что это будет не так