Шатов оперся о стену.

– Вам плохо?

Ему плохо. Ему очень плохо. Он хочет просто подохнуть. Сейчас. Немедленно. Прав был покойный Вася- Некрофил, он хочет умереть. Он… хочет…

Мрак внезапно рассеялся. Осталась пустая комната и взгляд Хорунжего.

– Все нормально, – громко сказал Шатов, – извините.

– Я-то как раз извиню, – ответил Хорунжий, – а вот с Алексеем на эту тему вам лучше не беседовать. Вы вообще, как оказалось, очень вспыльчивый и рисковый человек. Вас ведь могли…

– Не нужно трындеть, – оборвал Шатов, – или зови своих быков, или покажи, где выход.

Шатов осмотрел себя. Пуговицы на рубашке расстегнулись.

Нехорошо, нужно следить за собой. Шатов провел рукой по волосам. На ковре возле стены виднелось темное пятно. Капли на стене, и широкий кровавый мазок, словно кто-то небрежно провел кистью, испачканной в сурик.

– Я вас провожу, – Хорунжий тронул Шатова за плечо.

– Хорошо, – кивнул Шатов.

Он только что избил человека. Он бил лежащего ногами в лицо. Он мог забить его до смерти. Ногами. В лицо. Дай бог, чтобы не искалечил.

Шатов остановился в коридоре, обернулся к Хорунжему:

– Что теперь будет?

– С кем?

– С ним, со мной? – Шатов облизал губы.

– Ничего, – пожал плечами Хорунжий, – ровным счетом ничего. Потому что ничего и не было. Это «Гиппократ». Здесь свои законы. Кроме того, Алексей, во-первых, сам виноват, перегнув палку в подвале. А во-вторых, это именно в его обязанностях – не допускать подобных инцидентов. И после того, как его немного подлечат, недельки через три-четыре…

– Я его так сильно? – Шатов почувствовал, как ком тошноты подкатывается к горлу.

– Достаточно сильно для того, чтобы местное руководство… И не только местное – внимательно присмотрелось к тому, насколько Алексей соответствует занимаемой должности. Это ведь не изнеженный журналист должен был искалечить самого крутого охранника, а вовсе даже наоборот. Я, честно говоря, думал, что мне придется вмешиваться на вашей стороне…

– Вы ожидали чего-то подобного?

– В общем, да. Нечто такое, но не настолько… – Хорунжий взмахнул руками, – не такое бурное и разрушительное.

В вестибюле стояли два охранника. Один из них был с Шатовым в подвале. Кажется. Шатов сжал кулаки. Охранник отвел глаза. Хорунжий за спиной Шатова хмыкнул, обогнал его и открыл дверь.

Возле крыльца стояла черная иномарка. Взгляд Шатова скользнул по зализанным обводам.

– Садитесь, – Хорунжий открыл заднюю дверь.

Шатов оглянулся на корпус клиники.

– Садитесь, пожалуйста.

– Спасибо, – выдавил Шатов и сел в машину.

Дверь тихо щелкнула замком.

Шатов потер лицо.

– Что-то случилось, Миша? – раздался голос рядом.

Шатов вздрогнул. Рядом с ним на заднем сидении был еще кто-то.

– Алексей перестарался. А наш гость воспользовался случаем и сдачу вернул, – это Хорунжий, понял Шатов, он тоже сел в машину, только на переднее сидение.

Шатов рассмотрел того, кто сидел рядом с ним. Лет тридцать пять – тридцать семь. Гладко выбрит, лицо… Лицо… Почему-то Шатова привлекло именно лицо. Что-то в нем такое было… Что?

– Меня зовут Александр, – негромко представился мужчина и приказал водителю, – поехали.

– Евгений. Высадите меня сразу за воротами, мне лучше пройтись.

– Вам лучше поговорить со мной, господин Шатов.

– Я себя не слишком здорово чувствую для серьезных разговоров.

– И тем не менее.

Машина притормозила возле ворот. Решетка медленно отъехала в сторону.

– Так и не проверили машину, – осуждающе сказал Хорунжий.

– Сделай замечание начальнику.

– Начальник сможет принять меры, я думаю, не скоро.