– Обязательно, – кивнул Вася, – потом.

– Не выпендривайся, Некрофил, – Шатов почувствовал, как в груди начинает что-то шевелиться. Словно начинает вибрировать пружина, готовая вот-вот сорваться. Или лопнуть. – Мы договаривались.

– Договаривались, – лениво согласился Вася, почесав в затылке, – просто ты сейчас двинешься за пивом на сумму в пять баксов, а я тем временем начну шукать.

Шатов сунул деньги обратно в карман, достал список:

– Восемь человек в течение трех месяцев.

– Опаньки, – без интонации сказал Вася.

– Что?

– Иди, милый, за пивом, – Вася сделал ударение на втором слоге, как в песне, и почти пропел, – за пивом, за пивом, за пивом…

Шатов демонстративно сплюнул Васе под ноги и двинулся к выходу.

– Слышь, Шатов! – бесцветным голосом сказал Вася, – там осторожно на улице. Местная сявота совсем оборзела, к серьезным людям лезет.

– Угу, – кивнул, не оборачиваясь, Шатов.

– Пиво – светлое, в бутылках.

– Хорошо.

– В дальнем киоске, с Винни-Пухом.

Встреча прошла в Васином стиле. Вася, похоже, получал удовольствие от того, что мог вывести посетителя из себя. Легко. Но все это Некрофилу прощалось.

Шатову выпало снова пройти через парк, разбудить задремавшего киоскера, получить здоровенную полиэтиленовую сумку с бутылками и вернуться назад, к Васе.

Правда, на последнем этапе Шатов убедился, что Вася довольно точно описал ситуацию в микрорайоне. Сявки действительно оборзели.

Шатов уже почти подошел к дому, как откуда-то из-за деревьев послышался смех. Громкий развязный смех. В три или четыре голоса. Что-то там ребятам показалось смешным.

Спокойно, приказал себе Шатов, это просто смеются пацаны. Лет по пятнадцать – шестнадцать. Им весело. Травят себе анекдоты. Веселятся.

– Слышь, мужик, – тень вынырнула из-за дерева и двинулась навстречу к Шатову, посвечивая огоньком сигареты.

Шатов перехватил сумку в левую руку и несколько раз сжал пальцы правой в кулак, разминая.

Спросят который час, или закурить, автоматически подумал Шатов.

– Мужик! – тень качнулась, и Шатов почувствовал запах. Неприятный сладковатый запах.

Это осложняло обстановку. Веселая компания, ночь, глухое место и травка представляли из себя смесь взрывоопасную.

Шатов остановился и аккуратно поставил сумку на землю. Потер ладони. Неожиданно накатило спокойствие. Даже стало зябко. Все нормально, сказал себе Шатов, все – нормально. Главное – не перебить бутылки с пивом.

– Мужик, одолжи денег, – сказал та тень, которая маячила спереди.

Две… Три тени придвинулись справа.

Если у кого-нибудь их этих красавцев найдется нож, то Шатов вполне может завтра к утру стать частью коллекции Васи-Некрофила. А как будут разочарованы Васильев и Арсений Ильич… Шатов почувствовал, что улыбается.

Да что они сегодня, все с цепи сорвались?

– Мужик, бабки гони, – гнусаво протянул кто-то справа.

– Не тяни, мужик, а то порвется, – сказал тот, что стоял спереди, и все засмеялись.

Один из признаков наркотического опьянения – повышенная смешливость. Им сейчас все смешно. Ткнуть ножом – смешно. А как прикольно полезут кишки из распоротого брюха.

– Давай мужик…

Шатов шагнул вперед.

Пружина в груди наконец лопнула, в ушах зазвенело. Шатов зацепил того красавца, что стоял впереди, за одежду и с силой рванул на себя, выставляя вперед колено.

Хотел в пах, но мальчик оказался невысоким, и колено пришлось в солнечное сплетение. Мальчик всхлипнул.

Справа кто-то невнятно крикнул.

– Чтобы не порвалось, – пробормотал Шатов и ударил еще раз.

Справа что-то мелькнуло. Возле самого лица.

– Драться? – поинтересовался Шатов, чувствуя, что мозг захлестывает багровая ярость. – Драться?