– А как оказались в Кальтенбрюндльберге?

– По просьбе одного из клиентов – местного жителя – приехал нарисовать гостиницу «Майстринг».

– Имя и фамилия клиента?

На этот раз Гитлер явно растерялся.

– Простите?

– Имя и фамилия того клиента, который заказал вам вид гостиницы? – терпеливо повторил Вондрачек.

– Я не знаю… – неуверенно пробормотал Гитлер. – Он подошел ко мне на Михаэлерплац и предложил приехать в Кальтенбрюндльберг, пообещав хорошо заплатить.

– Но вы с ним встретились?

– Да, я отдал картину и получил деньги.

Вондрачек кивнул, вписал в протокол последнюю фразу, отложил перо и взял в руки газету. На какое-то время воцарилось молчание – комиссар рассматривал рисунки, художник покорно ждал.

– Н-да, – наконец произнес Вондрачек, – изображение трупа фрейлейн Тымковец удалось вам гораздо лучше, чем изображение этого господина, что наводит на определенные размышления… Был у меня в Праге один случай. Юноша лет двадцати влюбился в девушку, которая умирала от чахотки. Они были близки всего один раз. Увидев ее в гробу, в белом саване, юноша почувствовал страстное желание лечь рядом с ней и быть заживо погребенным. Однако это объяснялось не горем, которое он испытывал, а страстным желанием нового совокупления, поскольку вид покойницы привел его в чрезвычайно сильное сексуальное возбуждение. Раньше он хотел стать художником, но после этого случая поступил на курсы бальзамирования покойников. Закончив эти курсы, юноша поступил на работу в морг и за два года изнасиловал там множество женских трупов самого разного возраста – от девочек до пожилых женщин. Но и этого ему показалось недостаточно, и тогда он стал рисовать женские трупы в самых непристойных позах. Это занятие его и сгубило. Один из таких рисунков увидел служитель морга, после чего за юношей стали следить. Однажды его застали в тот момент, когда он терзал зубами ягодицы трупа молодой женщины… Ему уже мало было насиловать трупы, теперь он хотел их пожирать! После этого случая юноша был уволен, и его дальнейшая судьба мне неизвестна. У вас раньше не возникало желания рисовать женские трупы?

Гитлер выглядел скверно – бледный лоб покрылся каплями пота, руки дрожали, а взгляд бледно-голубых глаз остановился в углу комнаты, избегая встречаться с насмешливым взглядом комиссара.

– Нет! – выкрикнул он. – Я не работал в морге и никогда прежде не рисовал женских трупов! Я вообще ненавижу трупы и кровь!

– Успокойтесь. – Комиссару Вондрачеку пришла в голову интересная мысль. – Ну-ка, возьмите свой стул и придвиньтесь поближе к моему столу.

– Зачем? – пролепетал Гитлер, однако послушно подхватил стул и подсел к столу комиссара.

– Вот вам карандаш и лист бумаги. Нарисуйте мне портрет этого господина крупным планом.

Гитлер немедленно принялся за работу. Комиссар молча наблюдал за тем, как карандаш быстро летает по листу бумаги. В тот момент, когда художник начал рисовать очки, Вондрачек проворно схватил его за руку.

– Э, нет, этого не надо, нарисуйте глаза.

– Но я не видел его глаз! – удивился Гитлер.

– Придумайте что-нибудь. Нарисуйте ему глаза как у нашего возлюбленного императора. – И Вондрачек невозмутимо кивнул на портрет Франца Иосифа, висевший за его спиной.

Гитлер пожал плечами, вскинул глаза на портрет и быстро закончил работу. Комиссар взял рисунок, несколько минут его внимательно изучал, а затем снова положил перед Гитлером.

– А теперь пририсуйте усы и бакенбарды.

– Как у императора?

– Молодец, все на лету схватываешь.

Через пару минут Гитлер справился и с этим заданием.

– Превосходно, – пробормотал Вондрачек, задумчиво созерцая портрет. – Ну что ж, молодой человек, на сегодня допрос закончен, можете идти. Спасибо за рисунок.

Гитлер мгновенно сорвался с места.

– До свидания, господин комиссар. Всегда рад быть вам полезным.

Едва он выскочил за дверь, как в коридоре раздался громкий звук оплеухи, сопровождаемый отборными армейскими ругательствами, самым пристойным из которых была довольно странная фраза:

– Что за осел! Занавесил глаза ушами и прет, как боров!

Послышались извинения художника, и через мгновение в кабинет Вондрачека чеканным строевым шагом вошел лейтенант Фихтер. Это именно на него нечаянно наткнулся Гитлер, за что и поплатился смачным ударом в ухо.

Обычно учтивый лейтенант пребывал в самом отвратительном настроении. Получив приглашение явиться в комиссариат полиции, Фихтер последовал туда без малейшей охоты. Как объяснить свое появление в этом чертовом Кальтенбрюндльберге? Следил за дядей, который так лихо его одурачил? А зачем следил?

Впрочем, главная причина скверного настроения лейтенанта состояла отнюдь не в этом. Стефан Фихтер влюбился, причем любовь закралась в его душу тихо и незаметно, подобно ночному взломщику, проникшему в богатый дворец. Ошарашенный невиданным прежде богатством, взломщик стоит растерянный и не знает, что брать в первую очередь. Так же и лейтенант томился, злился и не знал, как подступиться к предмету