покойной матери ей пригодились. В детстве и юности, зачарованная авантюрным и беспечным образом жизни уэльских мужчин, Элен вполуха выслушивала уроки домоводства, не находя в чисто женских обязанностях ничего для себя привлекательного. Но теперь она была благодарна матери за науку.

В ее душе будто бурный горный поток сменился плавно текущей рекой, исчезла всякая охота сражаться, вынашивать планы коварных набегов и засад. Ричард поручил Элен хозяйствовать в крепости, и то, что он по вечерам был обычно доволен ее отчетом о дневной работе, радовало ее безмерно.

И от Оуэна она больше не ждала неприятностей. За участие в дерзком ее освобождении из Амберли Оуэн как бы получил помилование. Ричард назначил его деревенским старостой, и уэльсец теперь в Руслине официально представлял местное население в спорах с землевладельцем. Конечно, он бы не занял такой пост, если б Ричард догадывался, кто он на самом деле.

Элен с головой погрузилась в хозяйственные заботы с легким сердцем и с энтузиазмом юной супруги, уверенной в любви и доверии к ней мужа. Она запомнила имена всех слуг и солдат Ричарда, вникала в их нужды, как в свои собственные, и даже стала находить удовольствие в разговорах с его рыцарями после вечернего застолья.

Но по-настоящему она была счастлива лишь тогда, когда они с Ричардом удалялись в спальню. Он отворял ей дверь в рай, и она старалась всеми силами отблагодарить его.

В первую брачную ночь он указал ей путь к наслаждению, и, освоив этот путь, Элен превратилась в неутомимую и изобретательную любовницу, поняв, что его можно украсить множеством мелких, но приятных ухищрений.

Наступил Михайлов день, а затем последовал вызов на парламентский съезд в Шрусбери.

В отсутствие Ричарда Элен с удвоенной энергией приводила замок в порядок. Прислуга не знала от нее ни минуты покоя, и сама Элен трудилась в поте лица. Вся рухлядь из всех помещений была выброшена, полы на каждом этаже Гу-инлина были выскоблены, ковры заменены и пропитаны благовониями, спальни — проветрены. Из гардеробов и сундуков повытрясли старую одежду и уничтожили расплодившуюся там в изобилии моль.

Входя в их общую с Ричардом спальню, она каждый раз вздрагивала и проникалась трепетом в предвкушении скорых наслаждений по его возвращении. Дни и ночи без него казались ей бесконечными, от громадной пустой кровати под балдахином веяло холодом.

Она пыталась унять нетерпение. В будущем ей наверняка придется ждать Ричарда неделями и месяцами, и она должна привыкать к его неизбежным отлучкам. Однако никакие доводы разума сердце ее не слушало. Она не пропускала ни одной утренней мессы, отправляемой отцом Дилвейном, и трижды в день самостоятельно возносила молитвы о скорейшем и благополучном возвращении Ричарда.

А еще Элен сделала удивившее ее саму открытие. Оказывается, она жутко ревнива. Она знала, что мужчины не могут все время хранить верность женам даже просто по природе своей, и убеждала себя, что совсем неважно, если Ричард спутается с какой-нибудь красоткой, когда ее нет рядом с ним. Это лишь зов плоти, а любит он только ее. Ведь он так сказал, и у нее нет оснований ему не верить. Но умственные построения — это одно, а чувства — совсем другое.

Крепостной двор огласился криками. Элен с сильно бьющимся сердцем выглянула в окно. Внизу, словно муравьи, копошились люди. Но в их суете не ощущалось тревоги, а, наоборот, царило радостное оживление. Хозяин возвращается в замок.

Элен кинулась в угол, где над сундуками висела полированная металлическая пластина. Сорвав с волос стягивающий их кожаный ремешок, она заменила его голубой лентой, подаренной Ричардом.

Дольше прихорашиваться было уже некогда. Уже слышалось цоканье копыт по спешно опущенному мосту через оборонительный ров. Элен поспешила вниз, в главный холл, на ходу отдавая указания подавать на стол еду и напитки. Там уже Жиль встречал спешившихся с коней Ричарда и людей из его свиты. Все они пропылились в пути, комки глины присохли к сапогам и одежде.

Она торопливым шепотом вознесла к небесам краткую благодарственную молитву за благополучное возвращение путников.

Ричард заметил жену еще на лестнице и устремился к ней. Она буквально пролетела по воздуху последние ступени, чтобы упасть в его объятия. Их губы — его обветренные, а ее нежные, мягкие — слились в яростном поцелуе.

— В другой раз я возьму тебя с собой, сладость моя, — бормотал Ричард в перерывах между поцелуями.

Значит, он тосковал, скучал, мучился! Элен отвечала ему с такой же страстью, не стесняясь добродушных ухмылок окружающих. Стальные звенья его кольчуги больно впивались в ее плоть, но она не замечала боли.

Ричард опомнился первым.

— Я испорчу твой наряд. — произнес он, указывая на грязные пятна, которые оставил на ее платье. — И, прости господи, но я грязный, как черт. Как ты выносишь мой запах? Ко мне И близко нельзя Подступиться!

По мнению Элен, он пах, как всякий здоровый мужчина, — мужским и лошадиным потом, и еще раскаленным железом от нагретых на солнце доспехов. Это был самый лучший аромат на свете.

Сквозь широко распахнутые двери она разглядела во дворе измыленных лошадей и немного встревожилась.

— Зачем такая спешка? Что-то случилась по дороге?

— Ничего, кроме того, что я не желал провести еще одну ночь без тебя.

— Ты сделал мне самый лучший подарок. Подкрепись наскоро и утоли жажду, а я распоряжусь приготовить ванну.

— Я вижу, ты не сидела сложа руки. Никогда еще Гуинлин так не сверкал чистотой. — Оглядываясь по сторонам с явным удовольствием. Ричард прошел к столу, осушил кружку холодного эля, сунул в рот кусок хлеба с копченой лососиной я, прожевывая его, стал отстегивать с пояса тяжелые НОЖНЫ.

— Я старалась навести порядок к приезду хозяина. К тому же в трудах в время текло незаметнее.

— Оно все равно тянется невыносимо. Не подняться ли вам наверх, моя госпожа?

— Если таково желание господина — улыбнулась Элен. — Я думаю, ванна уже готова.

— И все остальное тоже, — весело подмигнул ев Ричард.

Элен отпустила прислугу и сака принялась раздевать мужа.

— Виделся ли ты там с этой паршивой собакой де Визи? — поинтересовалась она, освобождая Ричарда от кольчуги. — Я ежедневно ставила свечки и молила Господа отправить его в адское пекло поскорее.

Ричард засмеялся.

— Господь, видно, не поддался твоим мольбам. Де Визи пока все еще не харкает кровью и с лица не побледнел. Встретившись, мы раскланялись и этим ограничились. Мне показалось, что он побаивается меня. Его поднимут на смех, если станет известно, что двое людей проникли в охраняемый замок, связали его хозяина и умыкнули его сокровище.

Ричард заключил в широкие свои ладони изящную головку Элен и залюбовался ею.

— Вот оно — это сокровище!

Он поцеловал ее в губы, и мир вокруг Элен тотчас стал таять… исчезать. Поцелуй его, наверное, обладал волшебной силой.

— Каждый день без тебя казался мне вдвое длиннее, — пожаловалась она.

— А для меня самыми мучительными были ночи. Такой пытки я и врагу не пожелав».

У Элен тут же защемило сердце от назойливого предположения. Не смягчал ли он свои страдания, пользуясь услугами добросердечных леди?

Она отступила от него на шаг и поглядела на Ричарда пристально, словно могла отыскать на его лице следы неверности.

— А я слышала, что у придворных дам королевы ты всегда был в фаворе. Почему же они отнеслись так невнимательно к твоим нуждам? — Она пыталась обратить подозрение в шутку, но обмануть Ричарда ей не удалось.

Оказывается, Элен ревнива! Открытие это приятно его удивило.

Скинув одежду, он шагнул в ванну.

На вопрос, заданный Элен, Ричард ответил не без самодовольства, но в то же время стараясь польстить