Элен открыла глаза, когда на лицо ее упал теплый солнечный луч. Высокое узкое окно ярко сияло, а по другую сторону комнаты точно такое же окно голубело, и за ним открывалась морская ширь. Это не была ее привычная комната.
Не сразу Элен вспомнила, где находится. Неужели она могла уснуть и проспать много часов возле постели спящего врага? Мышцы ее затекли, но она ощущала себя так, будто с плеч ее упала тяжелая ноша.
Ричард Кент уже не был для нее врагом. Он представал перед ней многоликим. Но из его разных обликов она выбрала тот единственный, за который могла его полюбить, — образ справедливого, честного, благородного воина. Может быть, другие англичане совсем не такие, как он. Если король Эдуард решит выдать ее замуж за кого-нибудь из них, то она предпочтет смерть подобной участи.
Элен была наслышана о репутации приграничных английских феодалов. Конечно, умирать ей не хотелось, и она решила искать возможный выход из будущих своих затруднений.
Она вспомнила о маленьком женском монастыре, который отец ее когда-то учредил неподалеку от Тайви. Если пришлые варвары не разрушили и не осквернили обитель, она бы нашла там временное убежище. А позже приняла бы монашеский сан.
Другого выхода для себя она просто не представляла. Эдуард никогда не позволит ей выбрать жениха самостоятельно, а Ричард не посмеет заявить королю о своих притязаниях.
Элен поглядела на спящего Ричарда и тут же отвела взгляд, так как ее потянуло прикоснуться к нему. Это было бы невинное прикосновение, но все равно лучше ей удалиться сейчас, убежать, скрыться в своей отдаленной комнате прежде, чем он проснется. Так она и сделала.
Охранник, стороживший всю ночь пустую спальню встретил ее с понимающей ухмылкой. Ему было приказано стеречь узницу, но узница отсутствовала всю ночь и провела ее как стало ему известно, в покоях господина… Элен напустила на себя строгий вид и прошла к себе.
Несчастная девушка все еще спала на ее кровати после принятых снадобий. Ощутив зверский голод. Элен поспешила вниз в холл, где воинство Ричарда вкушало поздний завтрак после проведенной в тревоге ночи. К своему удивлению. Элен увидела там Оуэна. Правда, он сидел в одиночестве в углу, поодаль от всех, но на стол перед ним поставили мед и свежий хлеб, как будто узник был на равных с людьми Ричарда.
Когда Элен подсела к нему, никто не обратил на это внимания.
Первым дедом Оуэн спросил, оправилась ли девчонка. Откуда он знает о событиях прошедшей ночи? Неужели новости просачиваются к нему В подземелье сквозь каменные своды? Элен не очень-то понимала, что происходит в замке.
— Наверное, некоторые скажут, что ей повезло, раз ее не замучила до смерти.
Выслушав ответ Элен, Оуэн сжал пальцами столешницу с такой силой, что они побелели.
— Жертв будет еще предостаточно. — Произнес он, — Не обольщай себя, Элен. Люди Кента и люди де Виза все на одно лицо. Насилие повторится. И я боюсь, что твое высокое происхождение не убережет тебя, Элен. Вот поэтому я решил о тебе позаботиться.
Из складок туники он извлек небольшой кинжал и украдкой показал его Элен. К счастью трое солдат, угощавшиеся поблизости пенистым элем, ничего не заметили.
— Господи помилуй, да ты совсем спятил, Оуэн. — Элен с испугом оглянулась по сторонам. Ведь даже если Оуэна на некоторое время выпустили из темницы, за ним кому-нибудь поручено неусыпно следить. — Если у тебя найдут оружие, то убьют на месте. И я уже больше не смогу умолить Ричарда пощадить тебя.
— Если даже у нас есть один шанс на успех, его нельзя упустить, — мрачно пробормотал Оуэн.
Он всадил кинжал вместе с рукоятью в ломоть мягкого хлеба, так что тот совсем скрылся в нем.
— Как ты считаешь, — спросил он — эта игрушка способна убить? Ты ведь знаешь место, куда надо всадить оружие, чтобы смерть наступила наверняка?
Элен поспешным движением передвинула хлебный ломоть к себе поближе, поднесла ко рту. Тем временем оружие выскользнуло ей на подол ибо, и она сжала его между колен.
У Оуэна фанатично заблестели глаза.
— Будем молиться, что оно тебе не понадобится, — сказал он. — Но если они… переступят предел… я не хотел бы, чтобы тебя ждала участь той девчонки…
— Об этом, Оуэн, можешь не тревожиться, я слишком ценный товар, чтобы кто-то осмелился его попортить. И, кроме того, у меня есть верный способ избежать опасности.
Оуэн в удивлении поднял брови.
— Да-да, Оуэн! Помимо королевской, есть на земле еще одна власть — это власть церкви. Даже Эдуард ей подчиняется. В крайнем случае я обращусь к церковным властям.
— Зря ты, Элен, на это надеешься. — Он вновь вскипел злобой. — Все святыни давно попраны, в все куплено. Справедливости нет ни на земле, на па небесах!
Быстро покончив с едой, они холодно расстались. У каждого В Душе была СВОЯ ноша.
Жанна Бассет старательно втирала в израненную спину своего сынка целебную мазь.
— Твое брат — чудовище! Я уверена, что он так унизил тебя из зависти. Он завидует тому, что ты приобрел влияние на барона Равенсгейта.
При виде того, что сотворили с ее сыном, она от гнева до крови искусала свои полные чувственные губы.
— Призываю Господа свидетелем, что мы отплатим сторицей за учиненные им зверства.
Филипп корчился от боли и стонал, когда сильные, заботливые материнские руки врачевали его тело.
— Заткнись, женщина, сгинь с глаз моих! — кричал он на мать. — И не суйся в мужские дела! Я сделал глупость, попав в эту переделку… Он тоже поступил по-глупому, но мы с ним сами разберемся между собой.
Стук в дверь избавил Филиппа от чересчур усердного материнского лечения. Она на мгновение выпучила сына из рук, он воспользовался этим, вскочил и чуть не столкнулся лоб в лоб с бароном Равенсгейтом.
Филипп оторопел. Ему было неловко, что могущественный вельможа застал его в такой момент.
— Оставь нас, мать! — справившись с растерянностью, приказал Филипп.
Жанна после некоторого колебания присела в почтительном реверансе, а потом с достоинством удалилась. Де Визи бесцеремонно развалился в кресле.
— Да, мой юный друг, Ричард обошелся с тобой не по-братски, — сделал заключение барон, мельком взглянув на спину Филиппа.
Тот поспешил усесться на стул, но прикосновение к деревянной спинке причинило ему дополнительные страдания.
— Во многом я виню себя, — спокойно продолжал де Визи. — Будь я там на месте, прошлую ночь, то не допустил бы подобного самоуправства.
— Он мерзкий ублюдок! — воскликнул Филипп. — Я знал, что он когда-нибудь до меня доберется. Всю жизнь ему хотелось унизить меня и растоптать. Но поверьте, милорд, если он хоть раз еще коснется меня, я перережу ему горло.
— Да, это превосходная мысль. Но есть одно маленькое препятствие — твой брат дьявольски хорошо владеет мечом.
— Уж не думаете ли вы, что я его боюсь? — вскричал Филипп. — Мне стоит лишь немного хюпракт.
— Да, конечно, — поспешил успокоить юнца де Визи. — Я еще не встречал молодого рыцаря, который бы так быстро, как ты, овладевал мастерством фехтования. Но, впрочем, есть и другие способы преподать ему урок. И без всякого вреда для себя. Учти, Эдуарду вряд ли понравится, если ты прикончишь своего брата.
Де Визи хитро улыбнулся и продолжил:
— Вот если лишить его чести и поста, который он сейчас занимает, и всех надежд на продвижение по службе, то разве это не будет истинным отмщением? У меня есть все основания догадываться, что наш любезный Ричард задумал жениться на очень знатной наследнице. Она ему более по вкусу, чем Алисия де Борг, и он может этого добиться, хотя совместно мы могли бы разрушить его планы.
Мгновенно забыв про жуткую боль в спине, Филипп навострил уши.
