Смежив веки, он попробовал заставить себя расслабиться. Напряжение от долгой и непрерывной войны, превратившейся после главной битвы в череду мелких уколов, засад, разбойных набегов, сказывалось на каждом, кто принимал участие в подобном противоборстве.

Чем скорее будет подавлено уэльское сопротивление, тем будет лучше для всех, и для самих уэльсцев в первую очередь. И наступит благословенный мир. И Элен перестанет его ненавидеть, а он — ее.

Разве воину — даже на войне — не позволено грезить о долгожданном примирении?

— Милорд!

Ричард мгновенно потянулся за оружием, но мужчина, разбудивший его, сразу же понизил голос и поспешил успокоить своего начальника:

— Никакой тревоги нет, сэр!

Ричард уже сам в этом убедился, оглядевшись вокруг. Ему почудилось, что крепость подверглась нападению уэльсцев, но в узкие прорези в бревенчатых стенах не летели горящие стрелы со смоляными запалами, не слышалось криков и стонов. Лишь несколько усталых слуг бродили между спящими, убирая со столов объедки и расставляя чистую посуду для завтрака.

Генри Блуэ почтительно откашлялся, прежде чем продолжить речь:

— Прошу прощения, сэр, но вас требует к себе срочно… та… заключенная наверху девица. Она передала через Роберта Шербурна и де Баувирина — они дежурят у ее двери, — что хочет вас видеть…

— А ее дядюшка еще не скончался? — хрипло поинтересовался Ричард, не до конца проснувшись. — Мне казалось, он долго не протянет.

— Он еще жив, — доложил начальник охраны. — И они без конца о чем-то шепчутся…

— Так зачем было будить меня?

Ричарда удивило приглашение Элен. После вчерашнего взрыва, казалось, говорить им было не о чем.

— Я бы не осмелился прервать ваш сон, но вы кричали и метались во сне, и господин Жиль позволил вас разбудить. Он сказал, что, быть может, у этой девицы какое-то важное сообщение.

— Да-да, Генри. Ты правильно поступил. Раздобудь мне кувшинчик эля, и тогда я окончательно очнусь.

Генри кивнул и поспешил на поиски эля, безжалостно топча тела спящих солдат, но аккуратно минуя рыцарей и их оруженосцев.

Ричард натянул сапоги и проверил работу Симона. Меч был безукоризненно вычищен.

Жиль, лежащий неподалеку, приподнялся на локте. Их взгляды встретились.

— Ты куда-то собрался?

— А ты разве не знаешь куда? — усмехнулся Ричард.

— Я не думал, что ты согласишься.

— Если хочешь, составь мне компанию.

— А ты позволишь?

— Ради бога, о чем ты говоришь? У меня от тебя нет секретов. Впрочем, как пожелаешь, можешь еще соснуть.

Жиль насторожился.

— Ты забыл, Ричард, наш давний разговор о древних уэльских обычаях. Вряд ли кто из них сейчас следует им но кровная месть существует. И через многие поколения она вдруг проявляется.

— Она считает, что я убил ее жениха — но не отца и не брата.

— Но все равно ты в ответе за гибель всей ее семьи, — напомнил Жиль.

— Ты пугаешь меня этой девчонкой? — Ричард укрепил ножны кинжала и меча на поясе. — Неужто мне следует ее бояться?

— У тебя уже были поводы… и мы оба про них помним…

— Да, я помню. И, к сожалению, урок был поучительным…

Ричард с благодарностью принял из рук Генри Блуэ кувшин эля. Он с жадностью осушил его до дна несколькими глотками и вернул услужливому охраннику. Затем он шагнул к очагу и засветил от тлеющих углей сальную свечу. Прикрывая ладонью медленно разгорающийся огонек, Ричард проследовал в темную глубину зала к подножию крутой лестницы. Когда он поднимался по ступеням, его черная тень металась по стенам.

Охранники сонными глазами вгляделись в лицо господина и молча пропустили его. Ударом сапога Ричард распахнул дверь. Комната узницы, к его удивлению, была ярко освещена разгоревшимся в очаге торфом и двумя лучинами, укрепленными над лоханью с водой возле кровати.

Элен занимала единственный в комнате стул. Она восседала на нем, откинув голову назад, прижав ладони к лицу, а ее каштановые длинные волосы, как тускло поблескивающий шелковый занавес, спускались до самого пола.

Едва заслышав его шаги, она вскочила.

— Ты хотела поговорить со мной?

— Я не… думала, что ты придешь, — произнесла она коротко. — Я давно звала тебя.

— Мои люди оберегают мой покой. Только сейчас меня решились разбудить.

— О да, конечно! — Ее взгляд медленно переместился к кровати, где лежал хрипло дышащий в беспамятстве мужчина. — Без надлежащей заботы мой дядя умрет… а может, и лекарь его не спасет. Он потерял много крови, а раны уже загноились. Мне нужны лечебные коренья и травы, чтобы изгнать заразу из его тела, но у меня ничего нет под рукой.

Ричард воззрился на полуживого уэльсца. Этому мужчине, Оуэну, уже нельзя было помочь, но Элен отказывалась это признавать. Как бы Ричард ни желал остаться равнодушным, жалость проникла сквозь его броню.

Оуэн, очевидно, был очень дорог Элен. Ее ждет потеря еще одного близкого человека, но, по крайней мере, уэльский воин умрет от ран, полученных в бою, а не сгниет в сырой темнице.

— Сомневаюсь, что его можно спасти, Элен, — осторожно произнес Ричард. — Никто не способен творить чудеса, кроме Господа. Но я пошлю за лекарем, если уж таково твое желание.

Она резко повернулась к нему. Ее глаза были полны отчаяния.

— А вдруг еще не поздно, Ричард? Если правильно лечить, Оуэн может выжить. Я больше понимаю во врачевании, чем твой лекарь. Разреши мне поискать нужные травы за пределами крепости. Отпусти меня на пару часов. Я смогу вылечить и твоих раненых, если ты этого захочешь.

Ричард, нахмурившись, отрицательно мотнул головой. Неужели Элен принимает его за доверчивого ребенка? Она знает, что раненый обречен, и под благовидным предлогом ищет свой шанс к бегству.

Как ни убедительно она разыгрывала роль скорбящей племянницы, ее коварная сущность все же проявилась.

— Тебе удавалось обманывать меня прежде, но не сейчас. — Он издевательски поклонился. — Ты покинешь крепость Бофорт только с моего разрешения, а чтобы получить его, тебе надо придумать нечто получше этой истории о целительных травах.

Взгляд ее глаз был серьезен и не таил никакого лукавства.

— Здесь нет обмана. Зря ты ищешь уловку там, где ее быть не может. Клянусь честью моего отца… Мне нужен лишайник и шалфей, листья рябины и еще с полдюжины трав и мхов, если я их найду. Ты можешь послать за ними своих людей, но вряд ли они отыщут именно то, что надо. Пожалуйста, отправляйся следить за мной, если ты думаешь, что я хитрю. Захвати с собой весь свой гарнизон… — добавила она с горечью, — только позволь мне попытаться спасти единственного моего уцелевшего родственника…

Глядя сверху вниз на ее умоляющее лицо, Ричард ощутил, что готов поддаться ее уговорам. Уэльсец, несомненно, отдаст богу душу в ближайшие пару часов, несмотря на все ее старания, зато Ричард совершит благородный поступок. А сопровождая ее в прогулке по лугу и болоту, он будет уверен, что она не улизнет.

— Что ж, клятве честным именем твоего отца я поверил, — произнес он сухо. — В заложниках у меня остается человек, который тебе, как видно, дорог. Да и другие пленники тоже достойны сострадания…

Ричард властным жестом указал на сундук в углу комнаты.

— Найди себе там какой-нибудь плащ. В этот час в лесу… весьма прохладно.