И он вынул из кармана ключ, точно такой же, как у меня, — он подходил к обеим дверям.

— Я понятия не имел, что дом перешел теперь в другие руки. Простите.

— И вы меня простите.

Наступила неловкая пауза. Он стоял около раковины, из которой капало на половик. Он явно не собирался уходить, а я вряд ли имела право упрекать его за это: за окном сильно ревел ветер и шумел дождь. Я откашлялась.

— Странно, вы не согласны? Прежние владельцы уехали два года назад, как мне сообщили. Сама я не знаю, куда они уехали, но вам, наверное, все объяснит миссис Макдугал с почты. Кажется, их звали Макей.

— Верно. — Теперь к его спокойной интонации явно примешивался говор, присущий островитянам. — Мой отец работал садовником в Тагх-на-Туир. Мой отчим.

— То есть здесь жили ваши родители? И это был ваш дом?

— Верно, — повторил он.

— Тогда… — И я замолчала, не зная, что сказать. Тут он впервые улыбнулся, и лицо его мгновенно стало очень привлекательным.

— Непредвиденное осложнение, так? Для меня тоже.

— Вы и, правда, не знали, что они уехали? Просто пришли к себе домой, думая, что они спят наверху?

— Да.

— Но… но это ужасно. Вы… — Я снова запнулась. Говорить было совершенно нечего. И я тихо добавила: — Как-то спокойно вы на это реагируете. И что же вы будете делать?

— Подожду до утра, что же еще? — Он все еще улыбался, но теперь начал беспокоиться, мало того, он явно очень устал. — Меня это не так уж и потрясло, как вы, возможно, ожидали. Я, естественно, был потрясен, когда вниз спустились вы, но я решил, что, возможно, родители уехали. Потом я подумал… ну, дело в том, что я знал, что старая леди… миссис Хэмилтон… недавно умерла. И значит, отец остался без работы, и им пришлось уехать. Но вы говорите, что они уехали два года назад…

Парень вздохнул и замолчал. Улыбка исчезла. Нахмурившись, он внимательно изучал мокрое пятно на половике, потом потряс головой, словно стряхивая непрошеную мысль. Затем снова взглянул на меня.

— Хотя, могло и так произойти?.. Может быть, она плохо себя чувствовала, и сад ей был уже ни к чему, поэтому решила продать коттедж, и сказала им, чтобы они переезжали?

И он вопросительно посмотрел на меня, но я лишь покачала головой.

— Не знаю. Я только сегодня приехала. И все, что мне известно, уже сообщила вам. Но почему вы не знали, что они уехали? Столько времени прошло… они что, не писали?

— Я был за границей. Мотался повсюду, вот и потерял связь. Я только что вернулся. — Он осмотрелся по сторонам. — Конечно, я заметил перемены, но решил, что дом отремонтировала старая леди… для родителей. Но, скорее всего, она сделала ремонт только после их отъезда, — специально, чтобы сдавать. Прежде здесь мало чего было.

Он бросил взгляд в угол, где стоял медный котел, потом перевел взгляд на дверь, откуда падал свет на блестящие покрытия и новые шкафы. Затем пожал плечами.

— Да, здесь хорошо потрудились. Сначала я и не заметил… Так был рад, что наконец дома.

— Охотно верю. Вы сказали, что вам было известно, что миссис Хэмилтон умерла?

— Да, узнал совершенно случайно. Я сел на корабль в Фаарсэе — это островок к югу от Малла — и там мне и рассказали о миссис Хэмилтон. Но родителей моих там не знают, поэтому никто мне и не сказал, что дом сдан.

— Я… понимаю. Что ж, я сожалею, что вам пришлось узнать эту новость таким образом.

Пауза. Да и не о чем было больше говорить. Вода из раковины все продолжала капать, и на полу образовалась лужа. Он был таким бледным и, как мне показалось, усталым и потерянным, что я произнесла решительным голосом:

— Давайте чайник. Вам, несомненно, нужно выпить чего-нибудь горячего. Да и мне это не повредит.

Я отнесла чайник в другую кухню и, поставив его на плиту, подожгла под ним огонь.

— Что вы предпочитаете? Кофе? Чай? Какао? Крепких напитков у меня еще нет. А вы пока снимите куртку и разожгите огонь.

Так он и поступил. Мокрую одежду он бросил в угол у двери.

— Храни Господь этот дом. Как хорошо, что вы так спокойно восприняли мой визит. Простите, если напугал. А уголь хранится там же, за дверью?

— Да, но я немного уже принесла, он в ведре, есть еще сухой торф. Вы, наверное, умеете разжигать торф? Научите меня. Так какао?

— Лучше кофе, пожалуйста. Растворимый вполне сойдет. Спасибо.

Он вернулся в кухню-столовую с ведром торфа в одной руке и с большим металлическим цилиндром в другой.

— Конечно, научу, но разве с этим вы не справитесь?

— Это что? Паяльная лампа? Вот здорово! А где она была?

— В шкафу. Мы ей редко пользовались. Но она надежная и спорая.

Поставив паяльную лампу около камина, он встал на колени и начал насыпать в холодный очаг торф и уголь. Чайник закипел, я приготовила кофе и понесла кружки к низенькому столику у камина.

— Вам с сахаром? А он и вправду разгорится?

— Да, пожалуйста. Да, скоро он будет отлично полыхать. Здесь всегда получается хороший огонь. Камин перестроили, но труба осталась прежняя, поэтому будет тепло. Вот увидите.

— Кстати, вы, наверное, есть хотите? Боюсь, что у меня сейчас…

— Нет, нет, спасибо. Хватит и кофе. К тому же у меня с собой кое-что имеется.

Забрав у меня кружку, он вынул из кармана флягу и вылил из нее часть содержимого себе в кофе. Потом он протянул флягу мне, но я отказалась. Загорелся торф, и потянуло теплом. Меня охватило чувство, будто я еще сплю и вижу странный сон: сижу у камина напротив незнакомца и пью какао. Так вкусно и так тепло.

— Меня зовут Роза Фенимор, — представилась я. — Я из Кембриджа.

— А меня Ивэн Макей, я с Мойлы, но в последний раз я здесь был давным-давно. А вы отлично с собой справляетесь, Роза Фенимор. Другая бы спустилась вниз, вооружившись кочергой.

— Возможно, я бы так и поступила, но дело в том, что я жду брата. Правда, когда он приедет, неизвестно. Я была такая сонная, что мне и в голову не пришло поразмыслить, каким образом ему удалось сюда добраться. — Я глянула на окно. — Вы, действительно, приплыли сами сюда в такую ночь?

— Почему бы и нет? Огибать мыс Горн гораздо труднее. — Он засмеялся. — Должен признаться, было скверно, когда я сюда шел — ветер чуть не скинул меня со скалы в море.

— Со скалы? На мысе? Значит, вы не со стороны Бухты Выдр?

— Нет. Когда такой ветер да еще прилив, очень сложно подойти к берегу на судне. На полпути отсюда до большого дома — дома Хэмилтонов — есть маленькая бухта. Там можно пришвартоваться в любую погоду, к тому же она недалеко от дома.

Последнее слово прозвучало странно в этой крошечной комнате, где уютно горел огонь и дождь стучал в окна. Я пила какао, размышляя над тем, как и когда мне удастся отделаться от него. И удастся ли вообще. Черные, будто дыры, окна заливала вода, а время от времени двери и рамы дрожали так, словно дом подвергался штурму. Я даже бродячую собаку не выгнала бы на улицу в такую ночь.

А этот человек, по всей очевидности, до сих пор считал этот дом своим. Что ж, Роза Фенимор, пора тебе подумать и о другом. У меня есть, по крайней мере, три подруги, которые предложили бы этому несомненно привлекательному молодому человеку провести ночь на диванчике. А одна из них, наверняка, подумывала бы, а не пригласить ли его наверх…

Он что-то говорил о доме Хэмилтонов: задал вопрос.

— Простите? — переспросила я.

— Я спросил, были вы уже там?

— Нет.