конечно, трудно было рассказывать… все-таки это очень личное. Однако как профессионал Лианна понимала, что важное значение имеют любые сведения.

— Да, понимаю, — согласилась она с Терманом.

— Многие люди получают удовольствие от подобного риска, но ты ведь не из их числа. Я очень давно знаю тебя, Лианна, и на тебя это не похоже. Понимаю, что вопроса врачебной этики больше не существует, поскольку Элиот уже не твой, а мой пациент, но ведь этот вопрос никогда и не был главным барьером между тобой и твоими пациентами.

Лианна помолчала, пока намазывала на тост сливочный крем.

— Барьером? Вы хотите сказать, что я держу пациентов на расстоянии вытянутой руки?

— Конечно. И это очень хорошо. У тебя развито природное сострадание, и это побуждает тебя заботиться о людях, вызывает желание помогать им. Но в тебе живет и страх, вызванный поступком твоего отца, и этот страх помогает тебе не терять объективность. Очень хорошая комбинация. Ты жила рассудком, а не сердцем, что помогает понять, в чем нуждаются люди. Но так продолжалось только до недавнего времени. Что с тобой происходит, Лианна?

Лианна продолжала намазывать крем, хотя чувствовала, что уже не голодна, и не собиралась есть этот тост. Однако несколько секунд умышленной паузы не помогли ей найти ответ.

— Я не знаю, Терман, — призналась она. — Не знаю, что со мной происходит. Мне так же не понятно мое поведение, как и поведение Элиота.

Терман внимательно посмотрел на нее.

— Думаю, не стоит напоминать тебе, что, спасая Элиота, ты не изменишь прошлое. Это не вернет твоего отца.

— От вас ничего не ускользает, да? — Лианна принялась водить пальцем по краю почти пустой чашки. Фарфор был прохладным на ощупь, поскольку его больше не согревало содержимое чашки. — Вы правы. Я не осознаю, как сильно продолжает влиять на меня история с отцом.

Терман наклонился вперед и положил руку на ладонь Лианны.

— Она всегда будет влиять на тебя. Это же часть тебя, которая не исчезнет.

Лианна устремила взгляд через окно на деревья и кусты.

— Я очень любила отца, он был моим лучшим другом. Даже когда он заболел, то всеми силами старался скрывать это именно от меня. Иногда я на несколько минут забываю о том, что произошло, и вспоминаю только наши прекрасные отношения.

Лианна отвела взгляд от окна и посмотрела на Термана.

— Я знаю, нельзя перестать любить человека только из-за того, что он заболел, или ругать его за то, что он сделал. Но он убил человека, которого я любила. Он убил себя.

— А что ты говоришь своим пациентам, у которых имеются подобные проблемы?

Лианна робко улыбнулась.

— Смиритесь, возьмите себя в руки, учитесь жить.

— Вот и следуй всем этим советам.

Лианна кивнула. Терман, конечно, прав. Еще месяц назад она полностью согласилась бы с его словами. Тогда она была довольна тем, как успешно справляется с собственными проблемами. Но знакомство с Элиотом воскресило старые чувства и оставило ее с ощущением чего-то невыполненного.

Лианна отодвинула свой стул от стола.

— Хотите еще кофе?

— С удовольствием.

Она отнесла обе чашки к плите, налила в них кофе и вернулась за стол.

— Как вы думаете, что Эдвард делает со всеми этими деньгами, которые перевел со счета Элиота? — спросила Лианна, поскольку ей ужасно захотелось сменить тему разговора. И честно говоря, о ее собственной ситуации сказать было больше и нечего.

— Трудно даже представить. Возможно, они нужны ему, чтобы чувствовать себя независимым от Элиота.

— Он пытается отмежеваться от Элиота, наладить собственную жизнь? Вполне возможно. Похоже, Эдвард не очень-то любит Элиота. Он может снять себе квартиру, купить собственную машину. У него явно где-то имеется свой телефон. Вспомните, коллега Кей Палмер говорила, что он дал ей для связи секретный номер телефона.

Терман медленно кивнул, обдумывая предположения Лианны.

— Интересная догадка. Такие поступки у больных, страдающих раздвоением личности, известны.

— Но это не объясняет, почему он встречался с Кей Палмер, пользуясь именем Элиота. Он даже дал ей визитную карточку Элиота. И ко мне он пришел, притворившись Элиотом. Испугался, когда я назвала его Эдвардом. Подобные поступки указывают на то, что он старается быть Элиотом.

Терман, задумавшись, погладил усы.

— Значит, пытаясь выявить его, мы можем столкнуться со злобной личностью, которая хочет взять верх над личностью доминирующей.

От этих слов у Лианны застрял в горле уже остывший кусок тоста, который она жевала. Она уставилась на Термана.

— Вы думаете, он хочет занять место Элиота? Но для этого ему надо избавиться от Элиота. — Терман внимательно посмотрел на Лианну, лицо его приняло суровое выражение, и сердце Лианны сжалось от нового предчувствия беды. — Терман, вы назвали его злобным. Вы считаете, что он пытается причинить вред Элиоту?

— Такие случаи встречались и раньше, когда одна личность пыталась избавиться от другой. Больные не всегда осознают, что эти личности существуют в одном теле.

Лианна резко поднялась из-за стола, продемонстрировав свое внутреннее желание отбросить мысли о такой ужасной перспективе. Ведь Элиот мог причинить вред самому себе. И еще она никак не могла свыкнуться с мыслью, что Эдвард, который ненавидит ее, — на самом деле часть Элиота.

— Я налью нам еще… — Лианна осеклась, ведь она только что налила в чашки свежий кофе.

— Лианна, неужели ты дала волю своим эмоциям и не желаешь реально смотреть на вещи?

Стук в дверь спас Лианну от необходимости отвечать на вопрос Термана. Радуясь паузе, она направилась к входной двери; Грета следовала за ней по пятам.

На крыльце стоял посыльный из местного цветочного магазина. В руках он держал коробку, перевязанную широкой розовой лентой.

— Лианна Уорнер?

— Да. — Лианна почувствовала, что щеки ее горят. Цветы наверняка от Элиота, и это ее обрадовало.

Забрав у посыльного коробку, она вернулась в кухню.

Терман откинулся на спинку стула, улыбнулся, но все же покачал головой.

— Лианна, ты вся сияешь. Это плохой знак.

— Ох, перестаньте беспокоиться. Каждой женщине нравится получать цветы. — Лианна открыла коробку и обнаружила в ней дюжину белоснежных роз. Осторожно взявшись за колючий стебель, она достала один цветок из коробки. Лепестки розы были изящными, бархатистыми. Лианна поднесла бутон к носу и вдохнула тонкий сладковатый аромат.

Вернув цветок в коробку, Лианна достала карточку. «Благодаря вам мутные воды озера выглядели чистыми и прозрачными. Элиот». Лианна пыталась сдерживаться, но уголки ее рта невольно растянулись в улыбке.

Терман протянул руку, и она неохотно передала ему карточку. Он молча прочитал ее и вернул Лианне.

— Если хочешь знать мое мнение, то фраза несколько двусмысленна, — заметил Терман. — Что он хочет сказать: твое присутствие сделало воды чистыми, или по сравнению с тобой даже мутные воды выглядели чистыми?

Возбуждение и легкость во всем теле Лианны сменились тяжестью в животе.

— Я понимаю, вы пытаетесь защитить меня, но ваши слова жестоки, Терман.

В глазах Термана читалась искренняя озабоченность.