девичий голос с другой стороны поляны. — Треснула, я ясно слышала это.

Принцесса намеревалась завести с учениками разговор о чем-нибудь… все равно о чем — как давно она не говорила ни с кем на тему, не касающуюся обучения! Но тут в Шона снова полетели стрелы, и она сочла, что отвлекать болотника было бы невежливо. Лития постояла еще немного — с ней никто не заговаривал. И принцесса, обогнув поляну, продолжила путь. Неожиданно пришедшее понимание того, что вряд ли кто-нибудь здесь будет развлекать ее хотя бы даже праздным общением, укололо наследницу гаэлонского престола. Каждый человек в Укрывище занят делом. Все время ученика уходит на обучение и тренировки. А если и остается несколько свободных часов, то тратятся они не на отдых, а на помощь: либо охотникам, либо земледельцам, либо травникам, либо кому-то еще. Причем в Укрывище не было принято распределять между учениками подобные занятия. Всякий делал то, до чего дотягивались его руки. Такого понятия, как «грязная» или «недостойная» работа, на Туманных Болотах не было. Лития не раз видела, как старые заслуженные Мастера наравне с сопливыми мальчишками и девчонками рубили дрова и таскали воду…

Новая мысль родилась в ее сознании, пока она брела через негустой лес к Укрывищу.

«Повелевающий людьми должен осознавать, что он сильнее, умнее и достойнее тех, кем повелевает, — думала золотоволосая принцесса. — А если он будет осознавать это, то и его подданным не взбредет в голову сомневаться: почему это именно они подданные, а он — их повелитель… А вернейший способ осознать, что ты сильнее, умнее и достойнее прочих, — действительно стать самым сильным, умным и достойным…»

Она уже почти достигла Укрывища, выйдя на опушку леса. Там, между колючих кустарников и глубоких луж, поблескивающих меж невысокими кочками, она увидела рыцаря Ордена Северной Крепости Порога сэра Оттара и ученика Укрывища Атку, худощавого, всегда серьезного парнишку с большущими темными глазами. Оттар стоял набычившись и разведя руки в стороны, явно готовясь напасть на парнишку, тогда как в позе Атки никакого напряжения не читалось.

Сэр Оттар одет был только в одни драные штаны. Голый его торс поражал мощью мускулатуры и обилием шрамов. Находящийся рядом с северянином парнишка был втрое меньше. Казалось, Оттар может одним щелчком переломать Атке все кости.

Лития приблизилась. Оттар и Атка лишь на мгновение обернулись к ней, чтобы поклониться и произнести приветствие. Затем северянин обрушил на паренька свое могучее тело.

Схватка оказалась такой короткой, движения бойцов были настолько молниеносны, что золотоволосая едва разобрала, что же именно произошло. Несколько ударов чудовищных кулаков северного рыцаря не достигли своей цели, Атка вьюном оплел тело Оттара — и тот вдруг повалился навзничь, но уже в падении успел зацепить противника ногой.

Атка отлетел в сторону, приземлился на руки, но сила удара северного рыцаря заставила его еще прокувыркаться несколько шагов. Бойцы упали и вскочили на ноги почти одновременно.

— Видал! — оглушительно загрохотал, подпрыгивая на одном месте, доблестный сэр Оттар. — Ага- га-га! Отхватил, крысеныш?! Отхватил, говорю?!

— Очень неплохо, брат Оттар, — улыбнулся Атка. — Очень и очень неплохо.

— Неплохо?! — продолжал восторгаться, размахивая кулаками, северянин. — Да ежели б удар не вскользь пришелся, тебя бы пришлось два дня водой отливать. Да и то после этого ты полгода смог бы только на четвереньках передвигаться и мычать!..

— Возможно, брат Оттар, — снова улыбнулся Атка. — Продолжим?

— Ну еще бы! Держись, крысеныш, сейчас я из тебя рулет делать буду!

И они продолжили. На принцессу ни один из них внимания уже не обращал, будто ее здесь и не было.

Какая-то мысль, обидная и горькая, стучалась в сознание золотоволосой принцессы, но Лития подспудно никак не хотела ее пропускать.

«Вот ведь забавно, — попыталась переключиться она на другую тему размышлений. — Поначалу сэр Оттар этого парнишку гонял от себя, иной раз можно было подумать, что, если бы не рыцарский Кодекс, запрещающий обижать слабых, он бы не удержался и наподдал ему… Другой вопрос — получилось бы у него это или нет… А теперь их водой не разольешь. Интересно, что же такое случилось на Гадючьей Луже, что заставило сэра Оттара переменить свое отношение к Атке? И к Атке, и ко всем болотникам заодно?..»

И действительно, первые дни северянин старался держаться поближе к своей принцессе, ревниво оберегая ее от грязной и тяжкой жизни в Укрывище. Смотрел на ее занятия с Мастером Куллой крайне неодобрительно. Судя по его выражению лица тогда, он и на Мастера Куллу напал бы, чтобы поучить, как следует обращаться с особой королевских кровей. И конечно, напал бы — если б только принцесса хоть намекнула, что не желает терпеть общества Мастера. Сам же Оттар все, что говорил ему делать Кулла, выполнял с презрительной миной на лице: мол, ни к чему опытному рыцарю и могучему воину возиться с мальчишками, занимаясь малопонятной ерундой вроде ловли мух и змей… Если у него что-то не получалось (а такое происходило, надо сказать, частенько), северянин только пренебрежительно фыркал и не спешил переделывать. Словно ждал, что Магистр Скар наконец одумается и сам явится в Укрывище, чтобы пригласить северянина в Крепость.

Но потом — после Гадючьей Лужи — Оттар резко переменился. Он целиком ушел в занятия и ходил за малолетним Аткой, который сделался ему вроде напарника, как пришитый. О своей принцессе северный рыцарь словно забыл. И даже принести Литии дров и еды, разжечь костер на ночь, согреть воду для умывания он успевал не всегда. Ей приходилось искать для этого кого-то другого, а когда найти никого не удавалось, она была вынуждена обслужить себя сама.

Лития вошла в Укрывище. Между хижинами было пусто; время для отдыха не наступило, и все жители Укрывища были заняты делом. Лития остановилась у хижины, которую предоставил ей Магистр Скар. Хижина эта была больше остальных, и внутреннее ее убранство (если этим словом можно обозначить ворох листьев в углу, накрытый одеялом из шкур болотных выдр, и выложенное камнем место для костра) было рассчитано лишь на одного проживающего. Во всех прочих хижинах ученики жили по четверо- пятеро.

Войдя в хижину, где было так же холодно, как и снаружи, да еще противно пахло дымом, девушка первым делом принялась стягивать с себя мокрую одежду. Пока Лития шла от озера к Укрывищу, она согревалась движением, а теперь озноб пробрал ее до костей. Раздевшись, принцесса завернулась в свое одеяло — и тут только вспомнила, что дрова, заготовленные вчера и сложенные у кострища, вчера же и закончились.

Она едва не заплакала. Позвать было некого. Показаться снаружи облаченной в одно только одеяло из шкур выдр она не могла — вдруг кто-то все же попадется по дороге? А надевать снова отвратительную мокрую одежду было выше ее сил. Свернувшись калачиком на ложе из сухих листьев, укутав плечи одеялом, Лития довольно долго ждала, пока озноб истает.

Но этого так и не произошло.

Она почувствовала себя жутко одинокой. Брошенной в этом неуютном логове бессердечным сэром Каем, который только и думает о своих правилах и своем Кодексе; забытой сэром Оттаром, увлеченным соперничеством с мальчишкой… оставленной блистательным сэром Эрлом, любовь которого она когда-то заглушила неожиданным всплеском симпатии к такому загадочному болотнику Каю…

Как она быстро и легко выпала из ровного течения здешней жизни! Словно бы общая ладья уплыла далеко вперед, а она осталась на берегу. Одна.

Конечно, болотники Укрывища и Крепости никогда не откажут ей в помощи. Более того, по святому праву королевской особы она могла хоть сейчас попросить себе слугу, и слугу обязательно дадут. Этот человек будет неотступно находиться при ней, выполняя все ее желания, но делать он это будет не из искренней привязанности и не от боязливого стремления во что бы то ни стало угодить и — не приведи боги — не растревожить, а потому что — так нужно. Потому что это станет его Долгом.

Принцесса с детства привыкла к тому, что весь мир относится к ней или с любовью, или с подобострастием, мотивированным страхом. И это воспринималось ею как вещь абсолютно нормальная, потому что по-другому быть не могло. Как же иначе — ведь она королевская дочь! Такое отношение и делало ее принцессой в собственных глазах.