— Сожалею, но я не могу просто извлечь это из тебя, — проговорил эльф. — Оно слишком долго было внутри. Место, которое останется после него, нужно чем-то заполнить.
Гавэн не вымолвил ни слова, но на его глазах блеснули слезы. Эльф поможет ему?! Раз он так сказал, так и будет! Пусть делает все, что заблагорассудится, — только бы избавил от этой дряни, измучившей дряхлое тело… Если бы эльф потребовал сейчас от Гавэна, чтобы тот приготовленным для Эрла ножом вскрыл себе грудную клетку, министр и на это согласился бы с великой радостью. Все, что исходит от Высокого Народа — так ощущал сейчас Гавэн, — истинно, и подвергать это сомнению просто нелепо.
Эльф коснулся груди старика. Кончики пальцев, пройдя сквозь одежду, вдруг легко вошли под кожу и, не выдавив ни капли крови, скользнули дальше, раздвигая слои плоти. Как такое получалось, Гавэн не понимал, но с восторгом ждал продолжения. Спустя мгновение в груди старика стало холодно и мертво. Сквозь туманную пелену, появившуюся невесть откуда, он увидел, как эльф достал из его груди яростно извивающееся создание, крохотное, черное, похожее одновременно на скорпиона и жабу, и вложил на его место что-то искристое, переливающееся всеми цветами радуги… И отнял руку.
Гавэн открыл рот и сделал вдох. Сердце стукнуло и зачастило, и туманная пелена вмиг исчезла. На одежде министра не осталось ни малейшего следа. Он поспешно задрал рубаху, но и на коже не обнаружил ничего: ни крови, ни шрама.
Снова подняв глаза, Гавэн не увидел эльфа. В комнате было темно и холодно. И стало слышно, как посапывает в своей постели сэр Эрл.
Ноги сами вынесли Гавэна в коридор. А окончательно он пришел в себя уже в своей комнатке. Первое, что сделал, оказавшись там, — швырнул за окно нож Бранада, который до сих пор сжимал в своей руке. И прилег на жесткую кровать.
Сердце стучало ровно. Некоторое время первый королевский министр ни о чем не думал, а потом счастливо рассмеялся в темноте.
Как невероятно хорошо и удачно все сложилось! Он погладил левую сторону груди. Эльфийские чары отпускали его, словно улетучивалось легкое опьянение, но страх, который Гавэн неизменно испытывал при мысли о Высоком Народе, все не возвращался.
Господин первый королевский министр, как и раньше, не питал иллюзий относительно бескорыстия Высокого Народа. Он четко знал: никто ничего не делает просто так — конечно, если этот «кто-то» не полный болван. А сомневаться в умственных способностях эльфов не приходилось. Гавэн понимал, что всего-навсего перепрыгнул с одного крючка на другой.
Но этот новый крючок его и радовал. Жизнь была сохранена, и ей ничего пока не угрожало.
А главное: он снова почувствовал себя нужным. Эльфы ни за что не стали бы возиться с ним, будь он им безразличен. Они решили даровать ему еще несколько лет жизни, правда, он даже и представить не мог — зачем?..
Часть первая
ДОРОГИ ДОЛГА
ГЛАВА 1
Над городом Агаром в ночном небе тускло замерцал Небесный Странник — словно вынырнула из черной воды осенняя сонная рыбина. Появление этой звезды означало, что пошел уже четвертый час пополуночи. Но город не спал. В окнах многих домов плясали желтые огоньки светильников, валил душный пар из этих окон, и разлапистые тени скользили по мостовой, и был слышен глухой стук глиняных кружек, топот обутых в тяжелые сапоги ног, скрип и скрежет передвигаемой мебели. И еще нестройное пение неслось из открытых освещенных окон, и грубый грохочущий хохот, и низкое бульканье пьяного разговора. Те жители Агара, подданные великого королевства Гаэлон, кого миновала участь принимать в своих домах ратников королевского войска, притихли за плотно закрытыми ставнями… Опасливо поеживаясь, слушали, как шумят расквартированные у соседей королевские гвардейцы — мечники и арбалетчики; дарбионские вольнонаемные пехотинцы — копейщики и лучники; воины-наемники верных вассалов его величества. Как трещат на улицах наскоро приколоченные к заборам и стенам большие факелы… Как на крышах грузно переступают во сне когтистыми лапищами ужасные Смрадокрылы, осыпая куски черепицы… Как стучат по обледенелым булыжникам узких улочек мерные шаги караульных гвардейцев.
— Ну и дыра… — хрипло проворчал Зой, левой рукой неловко кутаясь в плащ — правой он придерживал на плече тяжелое копье, — просто дырища… Хуже всякой деревни, клянусь Светоносным. Глянь, куча дерьма прямо посреди улицы! Тьфу! Я ж говорю — дырища…
Второй караульный, Ли — тучный мужчина с жесткой, словно звериная шерсть, бородой, — шел молча. Только изредка постукивал кулаком по своей кирасе, надетой поверх теплой меховой куртки, — пытался отогреть пальцы, скрюченные в прохудившейся рукавице.
— И еще холодина эта, — продолжал ворчать Зой. — Сдохнуть можно! Эх…
Порыв промозглого ветра, хлестнувший из очередного переулка, швырнул в лица караульным пригоршню снежной крупы. Зой витиевато выругался. Ли молча отер бороду.
Они заступили в караул два часа назад и смениться должны были только утром. Зой перед выходом славно угостился яблочным самогоном из бочки, которую приволокли из ближайшего кабачка его товарищи по оружию. А так как охотников до дармового угощения оказалось предостаточно, задержавшемуся у оружейного обоза Ли досталась только пара стаканчиков. Приятного опьянения хватило ему лишь на проход до первого переулка. Потом тепло в груди угасло, в голове заколыхалась хмурая муть, а руки и ноги от холода утратили привычную подвижность; казалось, еще немного — и суставы начнут скрипеть, словно промерзшие насквозь древесные ветви.
Свернув в переулок, Зой потянул носом стылый воздух и задрал голову. На крыше низкого одноэтажного дома, мимо которого проходили караульные, точно громадное каменное изваяние неподвижно возвышался черный силуэт Смрадокрыла. Ратники, не сговариваясь, тут же сбавили ход, стараясь ступать потише, но крылатый демон услышал человеческие шаги. Чудовищный, металлически поблескивающий клюв приоткрылся с рокочущим клекотом, в верхней части косматой башки вспыхнул огненный глаз. Демон пошевелился, скрипнув когтями по черепице, и — словно потягиваясь — взмахнул перепончатыми крыльями, на мгновение заслонив от идущих половину неба. Невероятная, не сравнимая ни с чем вонь накрыла ратников. Но еще раньше того караульные со всех ног прыснули вдоль по переулку.
— Как в выгребную яму окунулся… — прохрипел Зой, вытирая обильно заслезившиеся глаза, когда вновь перешли на шаг. — Ну ты припустил, друг! — добавил он, как будто сам только что не мчался по улице, как кошка от собаки. — Чего так испужался-то? Первый раз, что ли, Смрадокрыла увидел? Нам же наш капитан еще в Дарбионе разъяснил, что эти демоны нас, королевских ратников, не тронут… Мы ж его величеству честно служим, мы ничего такого никогда… не это… Говорят же: Смрадокрылы глаза и уши его величества. Все, что они видят и слышат, — его величество видит и слышит. И без его воли ничего не сделают. Потому и летают свободно, а не в цепях, как другие демоны… Ну? Чего пужаться-то? Давно бы уж привыкнуть пора к этой ужасти. Я вот привык… почти.
Ли и на этот раз ничего не ответил. После пробежки он кряхтел и встряхивал головой, словно выбравшаяся из лохани с водой толстая крыса.
— Ужасть-то ужасть, — продолжал развивать свою мысль Зой, — но силища у этих демонов!.. Две этаких твари свободно могут сотню ратников разогнать! А его величество изволил полсотни Смрадокрылов из Темного мира призвать, а то и того больше. Ни стрелы, ни болты арбалетные их не берут. Ты скажешь, можно в глаз стрелу засадить? — повернулся он к Ли, хотя тот никак не обозначил намерения заговорить. — Можно, никто не спорит. Так ведь еще и попасть надо — в глаз-то…
Из окна на другой стороне улочки высунулся голый по пояс парень с кружками в обеих руках — и с совершенно звериным рыком изверг из раззявленной пасти тугую струю буро-зеленой субстанции.
— Ишь ты! — восхищенно проговорил Зой.
