аккуратным водителем. Никогда не лихачил. Не делал сомнительных маневров. Вот и теперь он пропустил неторопливо ползущий автобус и только тогда выехал со стоянки.

Машина слушалась своего хозяина идеально. Старший следователь СК даже не всегда мог уловить тот момент, когда автоматика переключала скорости.

Впереди мигнул светофор. Можно было еще проскочить на желтый. Но водитель решил притормозить. Педаль провалилась в пол. Двигатель внезапно взревел. Автомобиль на скорости пронесся через перекресток и полетел, нагоняя ушедший поток машин.

Овчаров дергал рычаг возле руля, пытаясь то включить реверс, то зафиксировать его на нейтралке. Не действовал и стояночный тормоз. Машина жила своей жизнью. Только руль оставался у него в руках.

Резко вывернув на перекрестке, Овчарову все же удалось каким-то чудом проскочить под самым носом у троллейбуса. Он затравленно глянул вправо. На него несся огромный трехосный самосвал, груженный асфальтом. Последнее, что увидел старший следователь в своей жизни – это взгляд своих округленных от ужаса глаз, отраженный в зеркальце заднего вида над лобовым стеклом.

Грузовик, казалось, даже не почувствовал удара. Он просто потащил легковую машину перед собой. Дымящиеся покрышки лопнули. Машину несколько раз перевернуло и отбросило к тротуару. Прохожие шарахнулись в стороны. Тут же стали собираться любопытные.

Из остановившегося самосвала выбрался молодой водитель. На негнущихся ногах подошел к покореженной, перевернутой легковушке и опасливо заглянул внутрь.

Зажатый между сиденьем и рулем Овчаров был еще жив. Кровь вытекала из широко раскрытого рта. Он силился что-то сказать, но затем дернулся и затих.

Побледневший молодой водитель опустился на бордюр и стал раскачиваться, обхватив голову руками.

– Я убил его, – шептал он.

Мимо места аварии проехал лимузин. Тот, с кем сегодня утром разговаривал Овчаров, тот, от которого зависела его дальнейшая судьба, приспустил стекло, глянул на покореженное авто, грустно усмехнулся и поднес трубку мобильника к уху.

– Да, все в лучшем виде, как и договаривались… идеальный несчастный случай… Конечно– конечно, портрет в траурной рамке будет стоять в холле Следственного комитета… и место на кладбище подберем, соответствующее его положению, все-таки заслуженный человек перед нашей структурой, хоть и не справился… Все мы смертны.

Зеленели старые деревья в одном из центральных московских парков. По узеньким аллейкам мирно прогуливались мамашки с колясками. Устроившись на лавочке, двое стариков играли в шахматы.

Ларин, успевший отпустить аккуратную бородку-эспаньолку, шел по аллейке. На голове у него была шитая серебристыми нитками татарская тюбетейка, какие тысячами продают отдыхающим в Крыму. Свободные белые полотняные штаны, веселенькая футболка, в руке зажат толстый глянцевый каталог модной одежды.

Андрей выглядел как человек, решивший пройтись, расслабиться, отдохнуть. Вскоре он уже оказался в зоне аттракционов. Мигали разноцветными огоньками карусели. Поскрипывали гидроподъемники, возносившие пластиковые скульптурные люльки. С надувной горки катались дети. Прогулочный паровозик с вереницей вагончиков проскрипел рядом с идущим Лариным. Какой-то мальчишка помахал ему рукой. Андрей взмахнул в ответ.

Из динамиков над всем этим буйством и детским весельем звучала слышанная Андреем в детстве в одном из мультфильмов, но в каком именно, он не мог вспомнить, песня:

– «…Карусель-карусель…»

Над аттракционами возносилась громада колеса обозрения. Ларин взглянул вверх. Кабинка с номером «11» находилась в самом зените. Он подошел к прилавку, за которым молодой китаец ловко готовил соки- фреш. Казалось, что у этого выходца из Поднебесной четыре руки – так быстро он управлялся с покупателями.

– Морковный, – сделал заказ Андрей и мигом получил желаемое.

Сок был свежий, прохладный, как он и любил. Не сравнить с консервированным. Попивая его мелкими глотками, Ларин следил за тем, как медленно спускается кабинка с номером «11».

Скомкав пустой стакан, бросив его в урну, Андрей заспешил к кассе и взял билет на колесо обозрения.

Одиннадцатая кабинка уже подходила к самому низу. Ларин протянул билет. Служащий аттракциона надорвал его и распахнул дверцу, на которой виднелись две единицы. Внутри рядышком сидели Дугин и Лора в черном парике. Со стороны они выглядели как пожилой состоятельный мужчина и «девушка, которая ему дорого обходится».

Павел Игнатьевич вытащил из кармана еще два неиспользованных билета и протянул контролеру.

– Мы еще кружок проедем.

Контролер понимающе улыбнулся и предложил Андрею:

– Можете поехать в следующей кабинке.

Лора кокетливо улыбнулась.

– Нет-нет, он нам совсем не помешает. Заходите, пожалуйста.

Ларин поднялся. Дверца закрылась. Кабинка медленно поползла вверх.

– Отлично выглядишь, – похвалил Дугин.

– И бородка тебе к лицу, – Лора протянула руку и коснулась эспаньолки Андрея.

– Только без рук, дорогая ты моя, – отмахнулся Ларин.

– Вот теперь, когда ты отлежался, пришел в норму, сменил имидж, пришло время тебя просветить, – Павел Игнатьевич взялся рукой за руль, торчавший посередине кабинки, и та стала медленно вращаться.

– Не думаю, что у вас для меня хорошие вести, – сказал Андрей, забрасывая ногу за ногу.

– Хороших и плохих вестей не бывает. Бывает только достоверная и недостоверная информация, – назидательно произнес Дугин. – Я сумел-таки получить официальные отчеты о штурме ОВД. Магомед и Чиж в них вообще не фигурируют – ни живыми, ни мертвыми, словно их и не было на этом свете.

– Неудивительно. Овчаров постарался заметать следы. Ведь Чиж и Магомед многое могли бы рассказать следствию.

– Кстати, об Овчарове, – вставила Лора. – Бедняга разбился на своей машине, когда возвращался со службы домой. Представляешь, прямо в центре Москвы? На красный свет проскочил светофор на бешеной скорости. Ну, его и подмяло под грузовик с асфальтом. Умер на месте. Идеальный несчастный случай. Я на его похоронах не была, но говорят, что устроили их по первому разряду.

– Не удивлюсь, если у него машина была с автоматической коробкой передач и бортовым компьютером, – мрачно заметил Ларин.

– Не сомневайся и не удивляйся. Именно так оно и было, – Лора опустила на глаза солнцезащитные очки.

– Ну, хоть от Смирнова какая-нибудь польза есть? Записали его признания? – с надеждой спросил Андрей. – Не зря я уступил ему свое место в вертолете и поплавал в Оке? Кстати, вода была холодная.

Дугин отвел взгляд.

– Тут уже я виноват. Убили его.

– Кто? – изумился Ларин. – Он же был у нас в руках.

– Один из наших и убил. Как оказалось, он являлся «кротом», засланным секретной структурой по борьбе с инакомыслящими. Так что Смирнову рот надежно заткнули. У меня в распоряжении есть только те обрывки признаний, которые Лора успела записать на камеру в ОВД. Даже не знаю, как с ними и поступить. Не очень убедительно все там звучит.

– Я же не знала, что это будет первый и последний дубль.

– Выходит, все зря, – Ларин заметно поник.

– Вдобавок, как ты понимаешь, эксперимент с образцово-показательным ОВД закрыли на корню. Мол, не стыкуется такая система работы полиции с ментальностью российского населения. У нас во всем особый путь, начиная от татаро-монгольского ига. Правда, есть и кое-что обнадеживающее. – Павел Игнатьевич