Моего плеча коснулась чья-то рука, и я дернулся, как будто она — раскаленное клеймо. В зале снова стало тихо. Сколько прошло времени? Я чувствовал себя как человек, который проснулся в полной темноте и не может понять, день сейчас или ночь.
Открыв глаза, я увидел Дженнифер; за ней стояли Джон и Маркони. В зале горел свет. Джен помогла мне подняться, и я повернулся к центру зала.
Пустота. Ничего, кроме красного ковра, — ни фонтана, ни тел, ни черной дыры. В зале оставались только мы и нескольких опрокинутых стульев. Внезапно я почувствовал страшную усталость и сел на пол. Мы с Джоном пристально посмотрели в ту точку, где раньше находился фонтан, вытянули руки и показали ему «фак».
Двери распахнулись, и в зал ворвались люди в костюмах и полицейской форме.
С ними вбежала Молли с пачкой пожеванных бумаг в зубах. Собака уронила пачку передо мной и залилась лаем. Два билета на шоу Маркони: наверное, она достала их из багажа молодоженов. Я отпихнул билеты и увидел компакт-диск «О, благодать: Бруклинский хор поет „госпел“».
Ко мне подошел какой-то ошарашенный бородач. Я узнал его: мы пытались спасти его жену, но потом она расчленила себя, и все полетело в тартарары.
— Мне жаль, что все так вышло, — сказал я. — Как звали вашу жену? Ах да, Бекки.
Человек изумленно посмотрел на меня.
— Я не женат. А что здесь произошло?
Вместо ответа я лег на пол и начал отрубаться, не обращая внимание на топот ног вокруг. После сорока часов без сна каждая мышца вопила от боли. Я спрыгнул с высоченной адреналиновой скалы и теперь со страшной скоростью падал вниз.
Кто-то окликнул меня, спросил, как я себя чувствую. Я промолчал; шум вокруг меня затих, и обезьяна по имени Сон приземлила свой тяжелый, теплый, пушистый зад на мои веки.
Тьма и тепло. А затем гнусавый вопль —
Спальня не моя. Будильник на тумбочке тоже не мой. Этот получше.
Я оглядел комнату, нашел зеркало. Лицо покрыто чем-то темным. Волосы. Я вылез из постели, подошел к зеркалу И вгляделся: у меня отросла густая бородка. Будильник продолжал обиженно верещать.
Что за черт?
Я тяжело опустился на краешек кровати. Чья эта комната?
— Может, ты все-таки его выключишь? — произнес чей-то голос за моей спиной.
Я нашарил кнопку и выключил будильник. В постели лежала Дженнифер Лопес в одном белье. Та самая актриса.
Нет, постойте. Девушка повернулась и превратилась в мою знакомую Дженнифер Лопес. На бедре у нее едва заметно белел шрам. Она вылезла из постели и сонно пошла куда-то — похоже, в ванную — и, закрывая дверь, негромко Пукнула.
Я встал, нашел среди разнообразного добра на комоде мобильник и набрал номер Джона.
Запись. «Этот номер отключен…»
У меня началась паника. Я выглянул из окна, увидел во дворе дерево с желтеющими листьями, просмотрел номера быстрого вызова на мобильнике, нашел имя «Джон» — с другим, неизвестным мне номером — и позвонил.
Из ванной донесся звук текущей воды. Я задержал дыхание. Четыре гудка, пять, шесть. Семь.
— Алло?
Сонный голос Джона.
— Джон? Это я.
— Ага. В чем дело?
— Ой. Ничего.
— Не можешь вспомнить, что произошло за последние полгода? — спросил он после паузы.
— Ты тоже?
— Нет, со мной все нормально. А вот с тобой это уже в четвертый раз — ты забываешь все, что произошло после той ночи. Последнее, что ты помнишь, это Вегас?
— Да.
— Кажется, это побочный эффект «соуса». Приходи ко мне… а, ты же не знаешь, где моя квартира, да? Тогда встретимся в кафе «Дейри куин».
В комнату вернулась Дженнифер, и, к моему удивлению, мы стали целоваться — и целовались в течение нескольких минут.
Пепельница.
Я вышел, оглядел симпатичный белый домик, похожий на бунгало, и с облегчением обнаружил, что рядом стоит знакомая «хёндай».
Подъехав к кафе, я увидел Джона, сидевшего на скамейке у входа с коричневым бумажным пакетом в руках. Мой друг тоже отрастил пышную бородку.
— Это отстой, — сказал я.
— Ты каждый раз так говоришь.
— Мне сегодня на работу? Где я работаю?
В «Уолли». В воскресенье у тебя выходной. Кстати, сегодня воскресенье. Идем.
Джон подвел меня к весьма симпатичному мотоциклу, прыгнул в седло и хлопнул по сиденью позади себя. Я посмотрел на все это, затем направился к своей машине.
— Я поеду за тобой.
— Громкая вышла история, но не сенсация, — говорил Джон, пока мы шли по коридору к его квартире. — В газетах написали, что на шоу Маркони пятьсот человек перепугались, бросились к дверям и насмерть затоптали одного парнишку. Это, сам понимаешь, был Джим.
Мы вошли в квартиру.
— Один погибший? — спросил я. — А как же десятки людей, которых…
Я остановился, потрясенный увиденным. Коричневый кожаный диван и такого же цвета кресло. В центре комнаты — огромный плазменный телевизор, к которому подключены четыре игровых приставки. На полу коробки с играми. Мультимедийный центр с неплохим DVD-проигрывателем и CD-чейнджером на сто дисков.
— Джон, мы теперь торгуем крэком?
Мой друг достал из письменного стола большой конверт, вытащил из него пачку бумаг — газетные вырезки, пара свернутых бульварных газетенок, глянцевый журнал под названием «Странные дни» с НЛО на обложке.
Ничего подобного. В Вегасе мы познакомились с одним сутенером, стали проститутками и заработали кучу денег. Тебе дали прозвище Анальная Ракета, в июле ты выиграл чемпионат мира по содомии и
Джон говорил все это с абсолютно серьезным лицом.
Ты меня подкалываешь? — спросил я.
— Нет, дом в самом деле твой. А насчет проституции я наврал; просто мне нравится рассказывать историю каждый раз по-другому. А если честно, то Молли выиграла кучу денег в казино.
— Джон…
Мой друг вытащил цветной раздел «Жизнь» газеты «Лас-Вегac сан». Заголовок кричал: «Собака взяла в игральном автомате четверть миллиона!» На фотографии пьяный Джон прижимал к себе Молли, тыча в нее указательным пальцем правой руки, словно говоря: «Вот какой у меня песик!» Собака, похоже, хотела убраться от него подальше. На заднем плане мы с Джен пытались укрыться от объектива.
— После того происшествия было большое расследование, — сказал Джон. — Полиция считала, что Маркони накормил зрителей «кислотой» и напугал световыми эффектами или чем-то в этом роде. С ним обошлись довольно хреново — называли мошенником и все такое, но все обошлось: власти решили, что
