поддержкой Логинова, смог захватить самые жирные куски, самые наваристые. И лидеру армян оставалось ждать и надеяться, что Прохор стар и недолго протянет. Вот и дождался.

Рядом с Тоником сидел Аванес Казарян — худой долговязый армянин с удлиненным лицом и усами стреловидной формы, за которые носил прозвище Арамис.

Казарян был авторитетным преступником; всю жизнь занимаясь карточными играми, лишь на старости лет сменил амплуа, взявшись за производство армянского коньяка по «левой» технологии как в Армении, так и в России.

Возле долговязого Арамиса сидел широкоплечий Туз — глава грузинской группировки Гоча Кохидзе. Впрочем, в его клан входили не только грузины, но и дагестанцы, азербайджанцы и осетины, то есть все кавказцы, кроме армян и чеченцев. Эта группировка занималась всем — от угона машин, рэкета до торговли подпольной водкой (эту сферу бизнеса они делили с чеченской группировкой) и транспортировкой золота и алмазов из Сибири.

Чуть поодаль особняком сидели двое чеченцев: Вахид Хибибиев, прозванный за любовь к сладкому Халвой, и его помощник Хусейн Мурдашев по кличке Бегунок, который был по совместительству представителем интересов чеченских тейпов. Группировка занималась рэкетом на окраинах столицы, торговлей спиртными напитками и сигаретами, банковскими аферами и наркотиками. Также подпольно закупали оружие для чеченской армии, направляя его в Грозный.

Сидящие за столом молча наполнили рюмки водкой. Подняв свою, Сибиряк сказал:

— Помянем нашего друга. Пусть земля ему будет пухом.

Все молча выпили, потом еще дважды они выпили, поминая покойного, но к закуске так никто и не прикоснулся, все готовились к толковищу.

Сорок дней со дня смерти Прохора Тоник потратил не зря. Он понимал, что говорить с русскими бесполезно — хоть в лицо и говорят «брат», но за спиной наверняка называют «черножопым» и «носорогом». Они скорее удавятся, чем отдадут территорию и бригады под контроль нацмена. Поэтому Тоник предпочел встрече с Сибиряком и Басом общество Туза и Халвы с Бегунком. Эмоциональный грузин приглашал Тоника к себе в ресторан и, слушая предложения армянина о том, что территорию покойного надо разделить между всеми, восторженно кричал, поддерживая Тоника. Чеченцы же сдержанно выслушивали предложения лидера армянского клана и ничего не говорили, давая понять, что их молчание если не знак согласия, то по крайней мере одобрение.

Ободренный переговорами с кавказскими авторитетами, Тоник был полон решимости раздробить владения Прохора, урвать себе кусок пожирнее, а заодно «пришить» этого выскочку Логинова.

Но не один Мхитарян вел переговоры. Сибиряк и Бас тоже были озабочены судьбой осиротевших угодий, с этой целью они встречались с Фашистом. Новоиспеченному авторитету было предложено возглавить дело Прохора, но тот, имевший достаточно денег, женщин и власти, не хотел взваливать на свои плечи тяжелую ношу лидера. Он был хорошим исполнителем, но никак не инициативным вожаком. Фашист отказался.

— Нет нашего друга Прохора, но мы еще живы, и надо решать, что делать с его наследством, — скорбно произнес Сибиряк.

— Вай, что решать, делить надо, — возбужденно вскочил Тоник. Ему казалось, что дело сделано, теперь главное — не прогадать с дележом.

— Эко, братец, быстрый ты какой, как понос, — урезонил Тоника Бас. Армянин гневно сверкнул глазами, но тот уже не смотрел в его сторону. — Кто еще хочет сказать?

Импульсивный Гога Кохидзе молчал, уже давно для себя решив поддержать своим голосом большинство. Зачем наживать врагов среди сильных.

Чеченцы тоже осторожно молчали.

В комнате повисла тягостная тишина.

Тоник растерянно обвел мутным взглядом сидящих, потом тяжело вздохнул и сел на свое место. Тогда поднялся Логинов и негромко спросил:

— Разрешите мне говорить? — Он не был в законе, а потому не мог говорить без разрешения авторитетов.

— Говори, — одобрительно кивнул Сибиряк.

— Ни для кого не секрет, что покойный Дмитрий Егорович отошел от дел еще два года назад. Разве за то время, что фактически концерном и всей территорией руководил я, доходы упали? А может, я братву чем обидел?

После минутной паузы неожиданно заговорил Бас:

— Нет на тебя обид. Исправно подогрев, в общак сливал. И предъяв ни у кого к тебе нет. — Кроме своих непосредственных обязанностей пахана, Бас еще был хранителем общаковых денег. Так что его слово было не менее весомым, чем слово Сибиряка.

— Вот я и спрашиваю, — продолжал Александр Васильевич, — кому мешает хорошо отлаженный механизм, постоянно приносящий доход? Может, боитесь, что украду бабки со счетов и сбегу за кордон? Так ведь ничего не получится, все деньги в деле. А Фашист такой же полноправный руководитель, как я, или даже больше, он бригадами руководит.

— Предлагаешь все оставить как есть? — спросил Сибиряк.

— Если нет других предложений, — пожал плечами Логинов.

— У кого есть предъявы на наследство Прохора? — громко спросил Сибиряк.

Все молчали. Тоник, поняв, что не дождется поддержки от других кавказцев, тоже не проронил ни звука.

— Раз предъяв нет, так тому и быть, — подвел итог толковищу Сибиряк. Логинов медленно выдохнул…

Прошло две недели с того момента, как Александр Васильевич стал по-настоящему полноправным хозяином концерна. Этот маленький юбилей был омрачен покушением. Две длинные очереди прервали жизнь личного шофера Логинова и тяжело ранили охранника у входа в офис концерна. Алик успел сбить Александра Васильевича с ног и накрыть его своим телом.

Логинов не стал обращаться к Сибиряку с предъ-явой на кого-либо, но проконсультировался со своим секретарем и начальником службы безопасности.

Фашист сказал, что, кроме Тоника, некому, только он хотел заграбастать прохоровский кусок. Потом добавил:

— Если хочешь свести с ним счеты, сделай так, чтобы никто не мог доказать, что это твоя работа. Убить вора в законе никто не может безнаказанно.

Полковник Быстрин посоветовал:

— Кроме обычных мер безопасности, я бы на вашем месте завел двойника. Таким образом можно если не выявить киллера, то дезорганизовать покушение. Начать поиск кандидатуры на роль двойника?

— Пожалуй, начните, — кивнул Логинов. Когда двое консультантов вышли из кабинета, глава концерна посмотрел на своего советника.

— Звони в Грозный, — сказал Джасанов-старший.

Через неделю в Староконюшенном переулке открылся похоронный салон. Здесь торговали дорогими заграничными гробами, всевозможными венками и другими траурными аксессуарами. При салоне работала целая команда гримеров, которые готовили покойников для прощальных церемоний.

С приездом из Чечни трех ликвидаторов в Москве начались неприятности у Мхитаряна. Сперва пропал его главный бухгалтер, посвященный в тайны теневого дохода. Затем исчезли еще несколько человек из близкого окружения. Тоник рассыпал боевиков по всему городу в поисках пропавших. Те заглядывали во все притоны, казино, рестораны, оставив без внимания похоронный салон, а зря, в эти дни полированные гробы продавались со скидкой, плюс бесплатная бригада носильщиков. Эти гробы были вдвое тяжелее обычного.

Последним исчез Арамис. Вылетев в Ереван по делам, он уже не вернулся в Москву. Хотя и в столице Армении его никто не видел.

Мхитарян был вынужден подбирать себе новое окружение, но после того, как Фашист распустил слух среди братвы, что кто-то из нового окружения Тоника засланный человек от Логинова, тот стал сторониться людей и забросил выезды «в свет», которые раньше так любил.