референтом:
— Виктор Викторович, зайдите ко мне.
В кабинет вошел подтянутый подполковник, исполняющий обязанности 'правой руки' генерала больше десяти лет. Референт за это время научился угадывать распоряжения начальника, схватывая все на лету.
— Артур Васильевич, прикажете фельдъегерем отправить депешу генералу Журавлеву? — спросил референт, указав взглядом на папку.
— Да, — кивнул первый заместитель директора Службы внешней разведки. — Времени, подполковник, в обрез, так что поспешите.
Серый угловатый 'ГАЗ' с зарешеченными окнами медленно въехал на территорию следственного изолятора. Выпрыгнувший из кабины невысокий коренастый старшина вытер носовым платком вспотевший лоб, водрузил на голову фуражку с золотистой кокардой и, поправив на поясе кобуру с табельным 'Макаровым', пошел открывать дверь арестантского кунга.
Наружу выкатился, тяжело отдуваясь, еще один милиционер в бронежилете, с короткоствольным 'АКСУ' на плече. Поправив автоматный ремень, конвойный рявкнул в темное чрево автозака:
— Арестованный, на выход.
В проеме кузова появился Игорь Волин. Он на мгновение задержался, обведя глазами глухой тюремный двор, и внезапно сообразил, что это не гарнизонная гауптвахта. Рот офицера искривился в злобной ухмылке. Не произнеся ни звука, он спрыгнул вниз, каблуки сапог мягко погрузились в разогретый за день асфальт.
— Руки за спину. Вперед пошел, — снова прикрикнул конвойный. Заложив руки за спину, сцепив пальцы в замок, подполковник последовал за старшиной. Сержант с автоматом пристроился в хвосте. Идти далеко не пришлось, административный корпус располагался метрах в двадцати.
В тесном помещении канцелярии находился лишь немолодой капитан с узким продолговатым лицом и желтоватой нездоровой кожей, свидетельствующей о желчном характере недовольного жизнью человека.
Приняв из рук старшины папку с документами на Волина, капитан внимательно оглядел выгоревший и латаный-перелатаный камуфляж подполковника, недобро хмыкнул и сквозь зубы процедил:
— Еще один герой Кавказа.
Подполковник никак не отреагировал на этот выпад, продолжая по-прежнему держать руки за спиной. В его пустых глазах не было к тюремщику даже презрения. Эти люди жили в разных измерениях. Один был вольным хищником, дышавшим лесным и горным воздухом, охотился на равных противников; одерживая верх, напитывался жизненной энергией поверженного врага. Другой же был мелким казематным грызуном, мрачные своды, сырой и спертый воздух — это были его владения, а его власть заканчивалась за высокой кирпичной оградой.
— Значит, уже и подполковников стали сажать? — Капитан внимательно изучал бумаги, присланные на арестанта, что-то негромко мурлыча под нос, одновременно комментируя: — Видимо, переизбыток в Министерстве обороны старших офицеров, решили немного разрядить. Ну что же, благое пожелание. Попытаемся помочь коллегам. Пойдет подполковник к сослуживцам, которых РУБОП повязал с пластитом. — Он уж было собрался закрыть папку, как на глаза попала последняя справка. — Что? — Глаза капитана полезли из орбит. — Какая еще одиночная камера? — Но тут же осекся: внизу стояла подпись военного прокурора Северо-Кавказского округа и штамп с грифом 'Совершенно секретно'. С подобными вещами шутить не стоило.
Капитан недовольно крякнул, обложил папку и во всю мощь рявкнул:
— Сидоренко, ко мне!
В канцелярию, скрипя новыми ремнями портупеи и поигрывая длинной резиновой палкой, вошел крепыш в зелено-желтом камуфляже.
— Ну? — важно спросил он, поблескивая погоном с широкой 'соплей' старшего сержанта.
Капитан пропустил мимо ушей неуставное обращение надзирателя и, указывая на Волина, приказал:
— Арестованного в двадцать вторую камеру.
— Так это же коммерческий одноместный 'люкс', — удивился вертухай. Явно намекая на то, что камера на особом счету, куда попадают не совсем простые арестанты.
Но капитан грубо его оборвал:
— А теперь там посидит подполковник.
— Ясно, — недовольно буркнул старший сержант, оценивающим взглядом окидывая нового постояльца СИЗО. Весь внешний вид того говорил — поживиться не удастся. И с тяжелым вздохом произнес: — Ну, пошли, подполковник…
Камера оказалась небольшой, квадратной, похожей на каменный мешок. У стены приютилась узкая койка со стертым матрасом, небольшой стол в дальнем углу, мерно журчала вода в унитазе. Небольшое зарешеченное окно под самым потолком почти не давало света, поэтому даже днем горела лампочка, прикрытая плафоном из металлической сетки.
— Вот это и есть 'люкс', — раздался за спиной Волина голос надзирателя. До него уже дошло, что такие льготы новому арестанту положены неспроста, поэтому он благоразумно решил соблюдать дипломатичность. — Располагайтесь, подполковник. Раздача пищи у нас строго по графику.
Игорь ничего не ответил, продолжая монументом стоять в проходе, по-прежнему держа руки за спиной. Только после того, как за надзирателем грохнул дверной замок, он сдвинулся с места. Подойдя к кровати, машинально провел рукой по продавленному матрасу, стащил с ног тяжелые кирзовые сапоги и устало растянулся на арестантском ложе, не забыв помянуть добрым словом начальника батальонной разведки. Ким разыскал в Моздоке Волина, сидящего в отдельном модуле под охраной солдат внутренних войск. Проникнуть к нему для капитана особого труда не составило, и пришел он не с пустыми руками, принес от диверсантов смену белья, разных консервов и пару кирзовых сапог.
— А это еще зачем? — удивился Волин, разглядывая сапоги.
— В твоем положении самая незаменимая вещь, — раскладывая на столе консервы, пояснил Евгений Ким. — Ремень у тебя уже отобрали, а как только привезут в Ростов — еще и шнурки из ботинок заставят вынуть, во избежание суицида. А ходить в берцах без шнурков — позор.
— Боятся, что в петлю полезу, — покачал головой подполковник. Вытянувшись на тюремных нарах, он вспоминал недавний разговор с разведчиком. И только сейчас понял, как прав был Ким насчет обувки. Но все это было не столь важно в данной ситуации. Главное заключалось в другом. — Не дождетесь, — упрямо буркнул Волин, проваливаясь в тяжелый сон.
Прилетев в аэропорт имени Шарля де Голля, Руслан Кур-баев потратил некоторое время на прохождение таможни. Французские стражи закона особенно тщательно следили за гостями из азиатских стран. Рейс из Стамбула не был исключением.
Двое таможенников в бледно-голубых форменных рубашках тщательно изучали багаж Курбаева, перебирая рубашки, майки, бритвенные принадлежности. Дважды мимо чеченца как бы случайно прошел третий офицер, держа на поводке вислоухого спаниеля каштанового цвета. В отличие от таможенников, собачка не скрывала своей специализации — поиска наркотиков, и бодро принюхивалась влажным носом. Но в этот раз все было тщетно.
Руслан сдержал улыбку, подумав; 'Представляю, как бы вели себя эти ищейки, узнай они, что перед ними бывший резидент КГБ. Наверняка препарировали бы, как лягушку на уроке анатомии'.
Взяв такси, Курбаев направился в город, снимать номер в гостинице он не собирался. Резидент достаточно долго проработал в Первом главном управлении КГБ (внешняя разведка) и знал, как лучше остаться незамеченным в стране пребывания. Такая 'точка' у бывшего резидента имелась. Два года назад на деньги президента Ичкерии Руслан приобрел отдельную квартиру недалеко от центра, в тихом квартале, застроенном домами начала века. Чтобы отсутствие хозяина не бросалось в глаза, раз в несколько месяцев Курбаев наведывался в Париж и демонстрировал себя не особо любопытным соседям, выполняя различные мелкие задания, способные впоследствии составить необходимые детали одного, но грандиозного дела.
