— А иначе нельзя было? — зло спросил генерал.

— Ничего другого нельзя было применить. Али Гадаев — вор в законе, сами знаете, как достается воровская корона. Здоровье свое оставил по зонам и тюрьмам, к тому же наркоман в последней стадии. К такому типу трудно подступиться с допросом. Физическое воздействие исключалось, пара хороших ударов — и Гадюка отошел бы в лучший из миров. Та же история с психотропными препаратами: нормальная доза его бы не взяла, а увеличить — все равно что сделать ему одолжение в виде золотого укола.

— Заговорил ли? — в голосе генерал-лейтенанта проскользнули нотки недоверия.

— В том состоянии он мог говорить только правду. Психика наркомана устроена по-другому, чем у нормального человека. В момент сильной ломки они готовы на все ради дозы, а барбитурат увеличивает чувство наркозависимости в десятки раз. Тут не сильно забалуешь, тем более слова Гадюки подтверждаются фактом приезда в Москву, чтобы забрать свою гражданскую жену и сына. Кроме того, при нем был обнаружен паспорт гражданина Пакистана и в 'Шереметьево' заказаны билеты до Риги. Я думаю, оттуда он собирался пробраться в Пакистан.

— Н-да, — Андрей Андреевич Журавлев задумчиво постучал пальцами по листам с рапортом Радимцева.

— Не мог он перед смертью врать, — попытался еще раз защитить свою точку зрения Бородин.

— История, молодой человек, знает достаточно примеров, когда агентов специально засылали в стан врага под видом перебежчиков. Те, конечно, заряжали супостату 'дезу', которая соответствовала их разведданным. И, как положено при сомнениях, 'перебежчиков' отдавали палачам для беседы. Те умели развязывать языки, но 'перебежчики' упорно держались своей версии и умирали под пытками. Это как нельзя лучше подтверждало правдивость их слов. В результате противник делал то, что от него было необходимо, и конкретно получал по соплям, — генерал-лейтенант говорил тихо, размеренно, как школьный учитель. — Мы в нашем положении не имеем права подставляться. — Журавлев перевел взгляд на полковника Радимцева: — Судя по вашему рапорту, Сергей Николаевич, вы уверены, что боеголовку чеченцы отправили через Каспий в Иран?

Бородин, сообразив, что беседа с ним подошла к концу, сел. Поднялся полковник Радимцев.

— Не совсем, товарищ генерал. В рапорте указаны все действия при расследовании похищения, и в конце результат — 'Хаммер', в кузове которого от Сибири до Астрахани находилась боеголовка, был погружен на СКС, который сразу же вышел в море и направился в Иран.

— А это разве не является подтверждением? — тут же последовая вполне логический вопрос.

— Слишком много было финтов, фальшивых маневров. Все эти действия мы разбирали, досконально изучили каждый шаг террористов, — продолжил Сергей Николаевич. — Если бы они хотели отправить боеголовку за рубеж, это легче всего было сделать, когда она еще была на Алтае. Рукой подать до Казахстана, а оттуда на самолете хоть куда ее вези, в тот же Иран. А они пол-России пропетляли, чтобы потом отплыть морем в Иран. Очередной финт.

— Это всего лишь слова, — не поддержал полковника генерал Журавлев. — Конкретно как-то ваши слова можно подкрепить действиями?

— Так точно, — вытянулся Радимцев и тут же стал перечислять: — Первое, это взять за холку погранцов и таможенников Астраханского порта и начать их колоть. Действительно 'Хаммер' был погружен на СКС или его каким-то образом вывезли из порта? И сейчас в Астрахани боеголовку пытаются привести в боевое положение на какой-нибудь конспиративной квартире. Наша бригада сама бы занялась этим расследованием, но вызвали в Москву. Пришлось перепоручить разведотделу Каспийской флотилии…

Генерал-лейтенант Журавлев был уже в курсе этой инициативы полковника, козырявшего в Астраханском порту документом за подписью Президента. Получив от вышестоящего начальства команду 'фас', флотские разведчики взялись за это дело. Арестовали таможенников и пограничников прямо в порту на рабочих местах, дома (тех, кто уже сменился), бросали в прожорливые чрева 'бэтээров' и увозили. Грандиозная гауптвахта в мгновение ока превратилась в СМЕРШ сороковых годов, где все задержанные без разбора были подвергнуты интенсивному допросу. Все, кто имел отношение к СКС-1717, в один голос подтверждали — 'Хаммер', сам загруженный под завязку (рессоры просели), был перегружен с теплохода 'Емельян Пугачев' на сейнер.

Все это генерал знал еще в то время, когда 'Ан-12' с разведчиками Сибирского военного округа заходил на посадку.

— Второе, — продолжал полковник Радимцев. — Необходимо задействовать агентуру в Иране, будут ли там выгружать 'Хаммер', и при помощи детекторов проверить на наличие излучения. Ну а если обнаружат… — Сергей Николаевич развел руками, дескать, и спорить не о чем. Но по глазам полковника генерал понял: тот уверен в противоположном.

Подобная мысль пришла в голову Журавлеву час назад, и, несмотря на позднюю ночь, он позвонил своему другу, первому заместителю директора СВР генерал-лейтенанту Прокопенко. Старый разведчик еще не спал и сразу же снял трубку.

— Здорово, Андрей Андреевич, — ответил Прокопенко и добавил: — Знаю, что звонишь не просто так, поэтому обойдемся без реверансов. Говори, какая помощь нужна?

Телефон высшего командного состава СВР, как и руководства ГРУ, был защищен от прослушки, поэтому говорить можно было открытым текстом. В течение пяти минут Журавлев изложил Прокопенко суть своей просьбы. Артур Васильевич мог, конечно, поинтересоваться, почему самой военной разведке не задействовать свою резидентуру, но вместо претензий к коллеге генерал пообещал:

— Хорошо, Андрей, я сейчас же задействую 'Сирену'.

На том оба генерала расстались. Теперь же, слушая Радимцева, Журавлев отметил — полковник думает так же.

— Если же всего этого мы не сделаем, то не исключено, что через несколько недель чеченцы загрузят боеголовку в рефрижераторный вагон и отправят в Москву с пламенным приветом, — закончил свою мысль Радимцев, показывая тем самым, что полностью согласен с коллегой из ФСБ.

— Вот так вот, — хлопнул ладонью по столу генерал-лейтенант. — Ты садись, Сергей Николаевич.

Полковник опустился на свое место, и тут же поднялся сам Журавлев. Он строгим взглядом окинул сидящих напротив офицеров и произнес:

— Итак, господа, — при этих словах сердца Радимцева и Бородина учащенно забились. Военные по- прежнему обращались друг к другу 'товарищ', 'господа' были уже на гражданке. А в данной ситуации обращение 'господа' могло означать приговор. — Такие хорошие фамилии, исторические фамилии, а вы… — генерал-лейтенант фальшиво вздохнул и продолжил: — Ладно, любая комбинация должна быть разложена полностью. Поэтому с этой минуты, — Журавлев демонстративно взглянул на циферблат наручных часов, — вы оба получаете сутки на отдых. Пока ваши версии подтвердятся или наоборот.

— А что потом? — не удержался от вопроса Бородин.

— А потом на службу. Вы, милостивые государи, на этом деле зубы разве что не сточили, грех такими кадрами раскидываться. Пока поработаете в аналитическом отделе, а там как получится. Будет видно в ходе дальнейшего расследования. Все, свободны.

Все тот же рыхлый подполковник вывел офицеров из лабиринта подземелья, и через минуту они покинули 'Банно-прачечное управление М.О.'. К этому времени над Москвой поднялся малиновый диск солнца, пробуждая столицу от короткого сна летней ночи.

Сунув в рот сигарету, подполковник Бородин протянул руку Радимцеву.

— Юрий, — представился чекист.

— Сергей, — ответил армеец, пожимая протянутую руку. — Вот и познакомились, коллега.

— Угу, — кивнул Бородин. — Теперь работать будем вместе.

Офицеры замолчали, после недавних событий требовалось немедленное снятие напряжения. Оба понимали это, но пока не могли определиться, кто же первый предложит. В конце концов, подполковник на правах хозяина (москвича) решил взять инициативу в свои руки.

— Неплохо бы наше знакомство и будущую совместную работу обмыть, — предложил чекист.

— Да мне бригаду нужно найти, — не совсем уверенно попытался отказаться Сергей Николаевич.

— Вместе найдем твоих сибиряков, — заверил его Юрий Иванович.

— Ладно, — после недолгих колебаний сдался Радимцев. — А где?