цвета и удивленно спросил:

— Вам чего, мужики?

— Неприятность, командир, трещина в колесной паре. Придется отцеплять вас, — произнес один из обходчиков.

— Как отцеплять? — удивился рефрижераторщик, он явно не был готов к решению такой проблемы самостоятельно.

— А ты что, хочешь где-то в дороге сковырнуться? — спросил обходчик, выдохнув тяжелый самогонный перегар. — Я за тебя отвечать не собираюсь.

— Ладно, — наконец решился парень. — Сейчас позову старшего, пусть он решает.

Повернувшись спиной к обходчикам, он оказался перед бронированной заслонкой, сунул в щель электромагнитного замка пластину кодового ключа. Дверь, установленная для предотвращения несанкционированного проникновения в БЖРК, с шипением отодвинулась, открыв проход внутрь.

— Владимир Сергеевич! — громко крикнул рефрижераторщик.

Это были его последние слова. Как только он повернулся спиной к обходчикам и открылся вход в вагон, те тут же выхватили из-под одежды пистолеты „глок“, оснащенные глушителями, и, выстрелив ему в затылок, мгновенно рванулись в вагон.

Рабочие, бросив свою катушку, извлекли наружу куцерылые „хеклер кохы“ с миниатюрными глушителями и тоже бросились к открытому вагону. Бесшумный выстрел снайпера сбил ошарашенного увиденным проводника. Взмахнув руками, тот рухнул с подножки вагона на рельсы. Штурм начался.

Поднеся ко рту прямоугольник рации, Сергей негромко произнес:

— Атака.

И тут же со звоном стали разлетаться пробитые пулями окна купе, поражая дремавших охранников. В отличие от бронированной оболочки комплекса, вагоны с охраной были самыми обычными и не могли служить хоть какой-то защитой от стрелкового оружия. После работы снайперов в вагоны ворвались автоматчики, оттуда вскоре донеслись приглушенные хлопки выстрелов.

Тем временем в кабину тепловоза забрались двое бойцов. Машинистов они не стали убивать, им еще предстояла работа. Уткнув железнодорожников лицами в металлический, пропахший машинным маслом пол, один из боевиков доложил командиру о выполнении задания. Через минуту стали поступать доклады и от других групп.

— У нас готово, — наконец поступил сигнал от Казака, самого опытного бойца группы Луницкого, возглавлявшего штурм комплекса.

— Осложнения? — спросил Луницкий, все еще не веря в такой легкий успех и опасаясь сообщения, что кто-то из ракетчиков закрылся в одном из вагонов. Ведь БЖРК, как подводная лодка, состоял из пяти вагонов, соединенных между собой глухими переборками. Но его переживания оказались напрасными.

— Никаких осложнений, они не успели оказать хоть какое-то сопротивление, — ответил Казак.

— Хорошо, сейчас буду, — с облегчением произнес Сергей, отключая рацию, и, повернувшись к спецам, негромко сказал: — За мной.

Пройдя по перрону, где боевики курили, о чем-то переговариваясь в ожидании распоряжений, он отдал приказ:

— Трупы заройте в гравий на платформах и сами спрячьтесь в вагонах, через двадцать минут должен пройти товарняк. — Пока еще приходилось скрывать свое присутствие.

В штабном вагоне ракетного комплекса стоял удушливый запах сгоревшего пороха и сладковатый привкус свежей крови. Убитые ракетчики сидели или лежали в тех позах, как их застала смерть. Казак, дыша перегаром, жевал фильтр незажженной сигареты, задумчиво скручивая с пистолета черный цилиндр глушителя.

— О чем задумался, детина? — похлопал Казака по спине Луницкий.

— Слишком легко все получилось, — задумчиво произнес боевик. — Либо ракетчики перестали „ловить мышей“, либо этот „Скальпель“ возит туфту вместо настоящих ракет.

— Насчет „мышей“ могу сказать, что любая операция зависит от двух факторов: тщательное планирование и четкое выполнение. В данном случае пропорции были соблюдены правильно, плюс фактор неожиданности. Никому не могло прийти в голову, что на БЖРК кто-то решится напасть. Нет ничего страшнее чувства безопасности, — проговорил Луницкий. Обведя руками пространство залитого кровью вагона, он добавил: — А насчет того, какая начинка у этих ракет, нам ответят эксперты. Прошу, господа, займитесь своей главной работой, — Сергей указал на дверной проем с ракетной установкой.

Пятеро спецов, звеня „дипломатами“ с инструментом, двинулись в указанном направлении. Навстречу им вышел Мастер с продолговатым предметом из нержавеющей стали. Водрузив его на плечо и насвистывая, он подошел к Луницкому и доложил:

— Радиомаяк снят. — Почесав большим пальцем левой руки кончик носа, добавил: — Автономного аккумулятора хватит на сутки.

— Вполне достаточно, — усмехнулся Сергей. Действительно, через сутки уже не будет иметь никакого значения секрет произошедшего. Даже наоборот, гласность станет лучшим союзником террористов, а пока…

— Сейчас на станцию придет товарный состав, установи маяк на него, — приказал Сергей. Мастер кивнул и вышел из вагона.

Тем временем рядовые боевики, подхватывая трупы за руки и ноги, вытаскивали их наружу, бросали на платформы и, орудуя лопатами, засыпали гравием.

Когда на станцию вошел товарный поезд с несколькими десятками нефтяных цистерн, все было уже закончено. У платформы остановился состав, ничем не отличающийся от сотен своих собратьев. За громыхающим наливняком наблюдали полсотни настороженных глаз.

Перед тепловозом вспыхнул красный сигнал семафора всего на минуту и тут же загорелся зеленый. Состав с нефтью двинулся дальше, но этого времени хватило, чтобы Мастер прикрепил к цистерне радиомаяк.

— Щегол, ты еще не надумал сменить работу и осесть где-то в глуши на такой же станции? — включив рацию, спросил Луницкий.

— Нет, шеф, не надумал, — хмыкнув, произнес Щегол. — В свое время в железнодорожном техникуме я хлебнул этой каши, мне не понравилось.

— Тогда отправляй нас из этой дыры побыстрее.

— О'кей, шеф. — Перед тепловозом вспыхнул зеленый глаз семафора.

Юрий Иваненко проснулся как обычно задолго до рассвета. В квартире было тихо и неуютно, жена с сыном уехали в Киев, а оттуда вылетели в Швейцарию. Руслан Курбаев свое слово сдержал, теперь следовало платить по счетам, контракт с дьяволом был заключен.

Поднявшись с постели, шлепая босыми ногами, летчик прошел в лоджию и, распахнув окно, полной грудью вдохнул свежий утренний воздух. Сиреневый небосвод обещал погожий день.

Взяв с подоконника пачку сигарет и зажигалку, Юрий закурил. Терпкий дым обжег легкие, летчик закашлялся. Обычно после первых затяжек сон улетучивался и мозг начинал работать в полную силу. Сегодня было по-другому, мозг не хотел просыпаться, держа сознание в тумане дремы, отказываясь воспринимать действительность.

Позавчера, посадив Нину с Алешей на поезд, Юрий медленно пошел к зданию вокзала. Возле буфета шумела толпа разношерстных пассажиров: бледнолицых курортников, приехавших сюда подзарядиться солнечной энергией, смуглолицых татар, возвращающихся к местам прежнего проживания, местных работяг. В помещении витали тяжелые запахи человеческого пота, перегара, чеснока, стоял гул, как в растревоженном гигантском улье.

Проходя мимо зала ожидания, Юрий услышал окрик. Невысокий узкоплечий юноша попросил закурить. Взяв сигарету, он взамен протянул небольшой конверт со словами:

— Просили передать, — и тут же растворился в живой массе пассажиров.

Приехав домой, Юрий распечатал конверт, в нем записка и электронный диск полетной карты. Текст записки оказался короткой, четкой, лаконичной инструкцией, в ней сообщалось, что ему следует делать. Ни одного слова угрозы в адрес жены и сына, но Иваненко и так знал, что с той минуты, как он дал согласие,