документы, при этом ни один из боевиков не позарился на личные вещи арестованных.

В боковом кармане Крутова осталась ручная граната, которую он прихватил из подбитого «Хаммера»;

Ситуация плена для полковника Крутова оказалась нестандартной. С одной стороны, он прекрасно понимал, с кем придется иметь дело…

Черные расхристанные орлы с аббревиатурой УЧК, обозначавшей «Армия освобождения Косово». При этом, если кто знает историю, Косово поле было тем местом, где сербы (южные славяне) дали бой туркам, и многие века этот край считался сербским Куликовым полем. Но с уничтожением СССР полярность в политике сменилась. Западные страны, став доминантой, усиленно начали проводить политику «разделяй и властвуй», не понимая, что одновременно роют яму и для самих себя…

Помещение, в котором содержали пленников, можно было назвать просто — хлев. Обычное строение из грубого камня с узким окном, пропускающим тусклый дневной свет. Земляной утрамбованный пол был присыпан старой прелой соломой. Для пленников в дальнем углу были брошены несколько соломенных матов, сверху прикрытых старой рогожей. Но никто из арестованных к ним не приблизился.

Остаток дня и всю прошедшую ночь они просидели у входной двери, ожидая своей участи. Наконец ночь сменилась сырым утром, а о пленниках будто забыли.

— С нами ничего не произойдет, — как заклинание, снова монотонно забормотал военный юрист.

— Заткнешься ты когда-нибудь или нет? — надрывным голосом воскликнула Каролина, молодая женщина была готова сорваться на истерику. Но сорвалась первой не Флетчер…

— Сама заткнись, сука! — неожиданно завопил, срываясь на фальцет, Брюс. — Ты, ты во всем виновата, сука. Что, захотелось доказать всем, что у тебя железные яйца? Только ты упустила одну немаловажную деталь, ты — сука, и у тебя не может быть никаких яиц. А может, тебя, девочка, возбуждает мысль о медали конгресса, эта мысль заводит сильнее мужика, фригидная сука…

Капитан Матерсон задохнулся от негодования, по его лбу заструились ручейки пота, а рот, как у рыбы, беззвучно открывался и закрывался. Лицо же Каролины Флетчер стало белым, как восковая маска, губы женщины были плотно сжаты, а глаза широко распахнуты. Руки полковника, обхватывающие колени, сжались в кулаки.

— По-моему, назревает хорошая потасовка, — встав возле Крутова, шепнул Моше Кацц.

— Да, — согласился с ним Кругов. — Видимо, намечается модель гражданской войны севера и юга.

Он шагнул вперед, чтобы не допустить драки между товарищами по несчастью. Но до драки не дошло, в следующую секунду дверь со скрипом распахнулась, в проеме появилась мешковатая фигура боевика с автоматом в руках.

Сепаратист навел ствол автомата внутрь хлева, затем левой рукой сделал жест, вызывающий пленников наружу.

Первым бросился к выходу Брюс Матерсон с возгласом:

— Мы — союзники.

Боевик, ухватив его за лацкан кителя, вытащил наружу, где в ожидании стояли еще пятеро сепаратистов, туго перепоясанные пулеметными лентами, увешанные подсумками с запасными магазинами, ручными гранатами. Бородатые, с длинными, давно не мытыми волосами, они больше походили на киношных разбойников, чем на бойцов за свободу и суверенитет.

Покинув затхлое помещение, Кругов смог наконец вздохнуть полной грудью и оглядеться по сторонам. Они находились в небольшом селении, застроенном одноэтажными домиками, раскинувшимися на холмах и утопающими в зелени садов. «Дружественные» бомбежки НАТО и чистки сербского спецназа этот населенный пункт не зацепили. Вечером, когда их привезли, косовары завязали пленникам глаза, видимо, не сразу определились, что же делать с пленниками…

«Теперь уже наверняка все решили», — подумал Родион и неожиданно подмигнул ближе всех стоящему боевику, невысокому косовару с глубоко посаженными глазами, спрятанными под щетками мохнатых бровей. Боевик этот жест оценил как угрозу и в ответ немедленно саданул пленника автоматом между лопаток. Боль пронзила все тело разведчика, но он лишь поморщился. Выстроив пленников цепочкой, боевики погнали их по широкой тропе, которая, скорее всего, являлась центральной улицей населенного пункта. Боевики нестройной толпой следовали чуть позади, о чем-то оживленно переговариваясь на своем, похожем на птичий, языке.

Первым шел военный юрист, что-то бормочущий себе под нос, то ли молитву, то ли проклятия. За ним с подавленным видом автоматически шагала Каролина Флетчер. Следующий за ней Родион Кругов лихорадочно прикидывал все плюсы и минусы в сложившейся ситуации. Боевики не ожидали возможного нападения и вели себя довольно беспечно, рассчитывая на то, что находятся в большинстве, да еще и вооружены. Сбить спесь с сепаратистов было делом несложным, достаточно применить лежащую в кармане гранату. Проблемы начались бы позже, рассчитывать на помощь двух американцев не приходилось, они были деморализованы и вместо помощников заняли бы место балласта. Выходило, что попытка вырваться из плена обернулась бы самоубийством.

«Ладно, подождем, — решил Кругов. — Как говорят японцы: „Если долго сидеть у реки, то можно увидеть, как по ней плывет труп врага“. Подождем».

Наконец пленники в сопровождении конвоя миновали постройки на пологих склонах холма и вышли к небольшой долине, где находилась основная масса сельских домов. Боевики перестроились, встав по обе стороны цепочки пленных, и теперь шли молча. Вели себя сдержанно и воинственно. Торчащие из-за оград домов головы селян требовали соответствующего поведения.

Вскоре Крутов увидел цель их путешествия — небольшое одноэтажное здание, стоящее в центре сельской площади. Снаружи здание смотрелось угрожающе и мрачно, как огневая точка времен Второй мировой войны. Вяло трепещущий флаг УЧК на входе подсказывал, что в доме находилась сельская управа.

Боевик, который выпускал пленников из хлева, прошел вперед и, распахнув входную дверь, стволом автомата указал направление движения.

— Мы же союзники, — как заведенный, бормотал Матерсон таким тоном, как будто его по меньшей мере загоняли в газовую камеру. От страха военный юрист оказался на грани безумия.

Глаза боевика не выражали абсолютно никаких эмоций, он снова ухватил Брюса за отвороты кителя и с силой рванул к дверному проему. Остальным пленникам не понадобилось дополнительного приглашения, они прошли внутрь самостоятельно…

Если снаружи сельская управа напоминала долговременную огневую точку, то изнутри это был стопроцентный военный объект. Возле окон высились баррикады, выложенные из мешков с песком, а сами окна были заложены кирпичами, оставались лишь узкие полосы амбразур. Тут же возле мешков были сложены ящики с боеприпасами. Внутри ящиков поблескивали россыпи остроконечных патронов, ядовито- зеленые рубчатые корпуса оборонительных гранат. В углу стояла пирамида с десятком «Калашниковых», поверх пирамиды лежали трубы одноразовых гранатометов.

В центре помещения были сложены в штабели несколько десятков деревянных ящиков с армейской маркировкой.

«Неплохо, совсем неплохо, — окинув самодельный форт взглядом профессионала, подумал Крутов. — Даже с таким малочисленным гарнизоном здесь можно держаться ой как долго. И выбить нас можно будет отсюда только при помощи артиллерии или танков, чего у сепаратистов наверняка нет».

Перед штабелем с ящиками стоял старый письменный стол с потрескавшейся полировкой. На крышке стола были разложены документы, отобранные у задержанных. Возле своего дипломатического паспорта Крутов увидел портативный коротковолновый передатчик. Средство связи ближнего радиуса действия. Как правило, такие передатчики используются для управления подразделением в ходе боя. Маломощная рация не подходила для связи с миротворческими войсками, базирующимися в этих краях.

Возле стола стояли два боевика, как и остальные, одетые в натовский камуфляж с нашитыми эмблемами «Армии освобождения Косово», но их одежда выглядела заметно элегантней. Из чего можно было сделать вывод, что международных представителей будет допрашивать командование УЧКа.

Один из косоваров был грузным, бородатым мужчиной лет пятидесяти, перетянутым портупеей. На его внушительном животе болталась большая кожаная кобура из-под американского «кольта» сорок пятого