кинопромышленности осталось не более двадцати тысяч человек. Что касается картин, то прошлым летом во всем Голливуде «выстреливали» всего четыре картины, да так до сих пор и не «выстрелили».
Этого критика мы прозвали «оптимистом». По его мнению, Голливуд, подобно Римской империи, пал под ударами варваров. Под варварами он подразумевал телевидение и «независимые» «подпольные» кинокомпании, которые делают фильмы не в павильонах Голливуда, а прямо на улицах и площадях американских городов. Обходятся эти фильмы в десятки раз дешевле, а зрителей, особенно молодых, собирают больше. Ибо, как выяснилось, молодому зрителю надоели помпезные «Клеопатры» и «Лоуренсы Аравийские», ему хочется видеть на экране себе подобных людей, с их реальными, а не выдуманными проблемами.
Другой критик, принимавший участие в этой беседе, был явным пессимистом.
— Голливуд всегда останется Голливудом, и зрители будут смотреть то, что им показывает Голливуд, как бы они ни протестовали и ни сопротивлялись. Голливуд уже повенчался с телевидением, навязав последнему свои нравы, свою мораль и свои взгляды на искусство. Какая разница, где находится зритель — в кинотеатре или у себя дома? Впрочем, последнее еще страшнее.
— Запишите это в свои блокноты, джентльмены, — тоном мистера Адамса продолжал «пессимист». — Это очень, очень интересные цифры. Итак, записывайте. В среднем в каждой американской семье телевизор включен шесть часов сорок пять минут в сутки. Ребенок начинает сознательно тянуться к телевизионному экрану в возрасте трех-четырех лет, К 18 годам он проводит у телевидения не менее 20 тысяч часов, то есть на 65–70 процентов больше, чем в классе. Не зря мы называем наше телевидение «третьим родителем», подразумевая под этим его воспитательные функции. Что же видит наш ребенок на экране этого «буб- тьюба» (ящика для дураков)? Нам известно, что между 7 и 9 часами вечера у телевизоров торчат не менее тридцати миллионов детей и подростков в возрасте от трех до семнадцати лет. То, что они видят на экране, они воспринимают острее и серьезнее, чем взрослые. А на экране в среднем каждые 14 минут
18 секунд совершаются убийства, драки, поножовщина, насилия над женщинами.
— О да, да! — воскликнул, в свою очередь, «оптимист». — Я с ужасом гляжу на моих собственных детей. Во что они играют? В героев телевидения. Что они напевают? Мелодии телевизионных реклам. От каких кошмаров они просыпаются по ночам? От тех, что они видели накануне вечером по телевидению. Я тоже сделал подсчеты, коллега. Запишите в свои блокноты, джентльмены: мой младший сын пошел в первый класс, проведя у телевизора столько часов, сколько он не проведет в начальной, средней и высшей школе, вместе взятых…
Эту беседу мы вели в машине критика-»пессимиста», который вез нас на студию «20 век — Фокс».
Мы ехали по бульвару Голливуд, главной магистрали города Голливуд, который расположен в городе Лос-Анджелесе. Завернув за какой-то угол, мы очутились в городе Бэверли Хиллс, который также находится в городе Лос-Анджелесе. Кинокритики, перебивая друг друга, пытались объяснить нам, отчего возникла такая путаница с городами, но мы так ничего и не поняли.
Первый житель славного города Бэверли Хиллс, которого мы увидели, оказался мальчишкой лет десяти. Он стоял, чуть ли не на середине мостовой под плакатом, укрепленным на шесте, воткнутом в пустой картонный ящик. На мальчишке были синие джинсы и голубая рубашонка с короткими рукавами. Через плечо у него висела холщовая сумка, как у смоленского подпаска. Он что-то возбужденно орал и размахивал руками.
До нас донеслось:
— Гарольд Ллойд… Кёрк Дуглас…
На плакате неверной детской рукой было намалевано: «Хотите знать, где обитают звезды?»
— Хотим! — дружно отозвались мы, еще не понимая, что все это значит.
Критик притормозил у звездного мальчика и молча протянул ему долларовую бумажку. Мальчик на секунду перестал орать, проворно сцапал доллар и сунул нам какой-то пакет, аккуратно завернутый в целлофан. Это была карта города Бэверли Хиллс. Звездочками были обозначены виллы, принадлежащие голливудским светилам.
Москвич, не расстававшийся с «Одноэтажной Америкой», быстро нашел нужную страницу и привел вслух: «Здесь мы увидели человека, профессия которого, по всей вероятности, неповторима. Он один представляет этот удивительный способ зарабатывания денег. Человек этот сидел под большим полосатым зонтом. Рядом с ним был установлен плакат:
«Дома кинозвезд здесь. От 9 часов утра до 5 часов 30 мин. вечера». Это гид, показывающий туристам дома кинозвезд. Не внутреннее убранство этих домов и не Глорию Свзисон за утренним чаем (внутрь его не пустят), а так — с улицы. Вот, мол, здание, в котором обитает Гарольд Ллойд, а вот особнячок, где живет, Грета Гарбо.
Хотя деловой день был в разгаре, никто не ангажировал гида, и на его лице было написано нескрываемое отвращение к своей вздорной профессии и к американской кинематографии».
Было очень соблазнительно предположить, что мальчишка в синих джинсах, всучивший нам за доллар карту Бэверли Хиллс, был внуком этого самого гида. Но, проехав лишь полквартала, мы увидели еще одного паренька с холщовой сумкой на боку. Он тоже размахивал руками и выкрикивал имена кинозвезд, только джинсы у него были не синие, а розовые. Под правым глазом у него расплывался свежий синяк. Наверное, внуки подрались из-за более выгодного места, и обладатель розовых джинсов был потеснен на полквартала к западу от границы Голливуд — Бэверли Хиллс.
На следующем перекрестке мы увидели еще одну холщовую сумку. Еще один квартал — и снова орущий мальчишка. Еще. И еще. У гида, запечатленного на одной из страниц «Одноэтажной Америки», оказался полон город внуков, пошедших по его стопам.
Под номером 75 на карте значилась вилла Гарольда Ллойда. Да, да, того самого комика немого кинематографа, любимца публики, в том числе и советской, в двадцатых и тридцатых годах. Мы упросили критиков свезти нас к его дому. Просто посмотреть издали. О свидании с самим актером не могло быть и речи.
— Он очень стар и очень нелюдим, — объяснили нам критики. — В городе не появляется. Журналистов к себе не пускает. Даже неизвестно, жив он или умер. Впрочем, некролога в газете не было. Значит, жив.
Виллы Гарольда Ллойда мы, однако, тоже не увидели, так же как и ее хозяина. Она скрывалась где-то в зелени деревьев. Зато мы увидели забор. Прекрасный крепостной забор в три человеческих роста, выложенный из замечательного тюремного кирпича. У массивных чугунных ворот стоял черный легковой автомобиль. В автомобиле, откинув голову на спинку сиденья, спал какой-то мускулистый джентльмен. Друзья-критики объяснили нам, что кинозвезды, не надеясь на обычную полицию, вербуют себе охранников среди демобилизованных морских пехотинцев и головорезов из специальных войск «зеленые береты». Спрос на частных охранников особенно возрос после кровавой драмы на вилле, которая принадлежала актрисе Шарон Тэйт и ее мужу режиссеру Роману Поланскому.
Критики сводили нас и туда, но и там мы, кроме забора да полицейских машин, ничего не увидели. Забор там был поменьше, чем вокруг — виллы знаменитого комика, и это обстоятельство, немаловажное в Бэверли Хиллс, сыграло, говорят, свою роковую роль в судьбе голливудской красавицы Шарон Тэйт.
Это произошло августовской ночью 1969 года, когда Роман Поланский улетел по своим кинематографическим делам в Лондон. Его молодая жена, беременная на девятом месяце, пригласила на виллу старых друзей: двух мужчин и одну женщину.
Критик-»пессимист», рассказывавший нам эту историю, печально вздыхал:
— Шарон была дитя Голливуда. Она выросла в моральной атмосфере Голливуда и другой атмосферы не знала. Нужно вам «сказать, господа, что актера, который добился успеха, американские зрители чтут, как бога, но мало кто знает, что в студии его заставляют работать, как ломовую лошадь, погоняя и подхлестывая день и ночь. Когда он падает от усталости, его поднимают наркотиками. Джуди Гарланд, недавно покончившая жизнь самоубийством, рассказывала мне, что по утрам врач на студии давал ей возбуждающие таблетки, чтобы она «включилась, а по вечерам делал ей успокаивающие уколы, чтобы она до утра «выключилась». Вот так, господа журналисты, у нас снимают фильмы. Удивительно ли, что в Голливуде и в Бэверли Хиллс больше врачей-психиатров, чем во всех странах Западной Европы, вместе взятых!
