– Они, наверно, знают, что ты с нами, – проговорила Эмили с набитым ртом.

– Карл тебя до сих пор не простил? – спросил Маркус.

– Ой, Карл с тех пор нашел еще десяток поводов меня взгреть. Брось-ка нам чипсы. Вот Нил, тот хуже – все время об этом талдычит.

– Хорошо разгорелось, – заметила Эмили.

– Передай мне горчицу, если ты не будешь.

– Бутерброд из индейки, сыра и горчицы? Маркус, ты извращенец!

– У нас прямо королевский пир получился! – сказал Маркус. – Ну, в общем, самое время. Наверно, это лучшая трапеза, которую устраивали тут с тысяча триста тринадцатого года!

– А по какому поводу устроили пир тогда?

– По поводу приезда короля Эдуарда. Тут про это все написано. – Он указал на раскрытую книгу, которая лежала рядом с ним. – Я в киоске нашел. Тут много рассказов про этот замок, и некоторые из них очень интересные, я вам скажу! Эдуард прибыл сюда, когда объезжал свои владения, надолго поселился у барона – забыл, как его звали, – и принялся его объедать. Почти непрерывный пир длился целую неделю. Они столько жрали, что просто не верится: десятки коров, баранов и свиней жарились на вертелах – мы еще не видели здешних кухонь, надо будет туда сходить, – не считая тушеных перепелок, цапель и – можете себе представить? – павлинов! Павлинов жарили целиком, а потом подавали к столу, украсив их собственными перьями. Был еще медведь, и…

– Они что, медведя съели? – ахнула Эмили. – Ужас какой!

– Да ты все сочиняешь! – фыркнул Саймон.

– Да нет! – застонал Маркус. – Медведь плясал, забавляя гостей! Это было в главном зале, где шел пир.

– Прикольно, – сказал Саймон.

– Все равно ужас, – покачала головой Эмили. – Бедный мишка!

– По всей видимости, король со своей свитой перевели всю снедь, так что барону пришлось послать за припасами в один из своих других замков, по ту сторону болот. Этот визит его практически разорил. И можете себе представить: король вовсе не остался ему благодарен! Пару лет спустя он конфисковал замок, передал его кому-то другому, а барона изгнал во Францию. Нечестно, а?

Он остановился, чтобы перевести дух, и откусил большой кусок от своего бутерброда.

– И как ты все это помнишь? – удивилась Эмили.

– Да потому, что он это все выдумывает, – сказал Саймон. – Кому придет в голову есть павлинов?

– Да потому, что мне это все интересно, – проговорил Маркус с набитым ртом. – Тут действительно творилось много интересного. Некоторые истории совершенно жуткие. Вот, к примеру… Ой! Уй-я-а-а!

И он плюхнулся на спину и принялся отчаянно тереть глаза, из которых струились слезы.

– Так тебе и надо, – сказал Саймон. – Не будешь лопать горчицу с сыром. На вот, запей водичкой.

– А что, все твои братья так и живут с родителями, да, Саймон? – спросила Эмили. – И никто из них не работает?

– Не-а. Просто торчат дома, пока не откроются пабы. Тесно у нас. В нашей комнате мы спим втроем. У Полины своя спальня, потому что она девочка. Покоя нет никакого.

– Да, у меня дома куда тише, – мрачно заметила Эмили. – Ну что, Маркус, полегчало?

– У меня в носу все волоски сгорели, честное слово! Теперь нюх потеряю, наверное!

– Ну, даже если ты и лишишься обоняния, вонять ты от этого не перестанешь, можешь мне поверить, – сказал Саймон, сморщив нос.

– Ха-ха! Ну, индейки-то я поесть успел!

– Так ты у родителей одна, да, Эм?

– Одна.

– А чем твой папа занимается?

– Он бухгалтер.

– Ух ты! Круто.

– Не особо. А твой папа?

– Сейчас – ничем. А то на ферме работал. Знаешь ферму Миллера? Вот там и работал, пока руку не покалечил. Производственная травма.

– Да ну! Какая травма?

– На него упало корыто.

– Корыто! – расхохотался Маркус.

– Не смешно! Будешь ржать – я тебе остатки этой горчицы в глотку запихаю.

– А что?..

– Из корыта свиней кормили. Грузили в кузов. Уронили. Оно упало папаше на руку. Разрыв связок. Инвалидность.