Римуш, Шаркалишарри (в народе известный как Шаркалишарри Иссохшее Сердце) и Саргон Великий, он же Старый Брюзга. Да, все мои добрые старые хозяева из времен зари мироздания. Моя золотая юность!

Серьезно, он уже начал обвисать! Я теперь выглядел как унылый попугай.

Кроме Лугальанды Сурового. Он бы отказался от танца живота в пользу нескольких лишних казней.

Нет нужды пояснять, что это было откровенное вранье. От меня изредка пованивает серой, но это я приберегаю для особых случаев, а так от меня ничем не пахнет, и уж тем более страхом.

Поскольку маридов призывают только самые могущественные волшебники — и волшебники эти неизменно обитают в городах, средоточиях власти, — такие, как Аммет, совершенно не разбираются в жизни и быте простых сельских жителей, всех этих скромных сиволапых мужичков, которые моются раз в году и по вечерам собираются у костра, сложенного из кизяков, разглядывая волдыри и бородавки и пересчитывая оставшиеся у них зубы. Мариды совершенно лишены всех этих простых радостей.

Великое море — то, которое позднее римляне назвали Средиземным. Во дни Рима эта акватория сделалась перекрестием торговых путей, волны ее расцветились яркими парусами кораблей, воздух над ним кишел духами, снующими туда и обратно. Однако в Соломоновы времена, когда даже искусные финикийские мореходы предпочитали держаться поближе к берегам, Великое море было пустынным и уединенным, воплощением первобытного хаоса.

Для свежеизобретенного проклятия это звучало очень даже недурно, тем более после такой долгой погони. Аммет явно предпочитал придерживаться египетских традиций: проклятие должно быть сухим, лаконичным и очень страшным. В противоположность, скажем, витиеватым шумерским проклятиям: у шумеров принято было бесконечно распространяться о различных язвах, волдырях и болезненных судорогах, а в это время вы, предполагаемая жертва, спокойно могли потихоньку смыться.

Я представил ему «официального» Соломона при полном параде — благообразного, здорового, гладкого, в великолепных, расшитых самоцветами одеждах, — а не ту морщинистую «приватную» версию в ночной рубашке, с которой беседовали мы с девчонкой. Отчасти затем, чтобы не копировать все его морщины (на это ушла бы целая вечность!), отчасти же потому, что я бы скорее умер, чем в такой торжественный миг, можно сказать, в момент истины, принял облик старой развалины в пижаме.

И голого вдобавок. Чтобы сделать уподобление совсем уж леденящим.

Мулер — на редкость скучная разновидность духов. Представьте себе такое маленькое, медлительное, серо-бурое… ой нет, даже описывать их и то скука смертная.

Стандартное сборище воинов, придворных, жен и рабов. Похоже, большинство категорий дворцового персонала, за исключением волшебников, сумело пережить эту ночь, не растеряв ни капли своего раболепия. Негодующий щебет жен, ревниво созерцающих царицу Савскую, разносился по садам, точно гомон птичьего базара. В общем и целом все вернулось в свою колею — по большей части.

Наложенные на комнату Чары гикнулись во время ночной потасовки, заодно с несколькими кушетками, коврами и фресками — и магическим кристаллом Соломона: шар теперь выглядел мутно-прозрачным, как дождевая вода, поскольку заточенный внутри дух благополучно смылся.

Этот запрет был введен после серии несчастных случаев. Лично я с особым удовольствием вспоминаю жестокого послушника, который любил мучить меня Вывороченной Кожей. Однако сам он жестоко страдал