— Ну вот, видишь, что ты наделала? — укоризненно сказал он.

Ее охватили горе и стыд.

— Бартимеус! Извини… Мне так жаль…

— О, конечно, тогда все в порядке, — сказал юноша. — Легионы Иного Места вырвались на волю, на весь этот уголок Земли вот-вот обрушатся гибель и разрушение, на трон взошел Хаба Жестокий во всей своей кровавой славе, Бартимеуса Урукского в ближайшее время так или иначе ждет печальный конец — но, по крайней мере, ты соизволила извиниться! Это все меняет. А то я было подумал, что нынче выдался хреновый денек.

— Извини! — повторила она. — Извини, пожалуйста, я никогда бы не подумала, что все так кончится… — Она посмотрела наверх, на кишащих над головой демонов. — И… Бартимеус, мне страшно!

— Да не может быть! Ты же грозная, свирепая стражница!

— Я даже не думала…

— Ладно, забей, теперь-то какая разница? Ой, гляди, гляди, этот псих командует дальше! Как ты думаешь, до кого дойдет первым? Я бы ставил на волшебников. Во, во, гляди!

Стоя у разбитых перил, раскинув длинные и тощие руки, Хаба пронзительно выкрикнул приказ. В строю демонов, затмивших небо, тотчас открылся разрыв, и стремительные фигурки устремились вниз широкой спиралью. Внизу, во тьме садов, принялись действовать рабы волшебников. Ковры зигзагами метались во все стороны, прошибая дворцовые стены в стремлении вырваться за пределы дворца. Но атакующие демоны были слишком проворны. Спираль распалась, черные силуэты рванулись направо и налево, накинулись на беглецов, которые отчаянными воплями призывали своих собственных демонов, чтобы те защитили их.

— А вот и дворцовая стража, — заметил Бартимеус. — Поздновато, но, думаю, они просто не рвутся помирать.

Яркие магические вспышки — лиловые, желтые, розовые, голубые — заполыхали по всему саду и на крышах: защитники дворца, объединившись, вступили в бой с ордой Хабы. Волшебники верещали, ковры один за другим исчезали во вспышках пламени, демоны сыпались с неба, точно огненные камни, проламывали купола и крыши или, сцепившись по двое, по трое, рушились в полыхающие воды прудов.

Стоящий у перил Хаба издал восторженный вопль.

— Вот как оно все начинается! Трудам Соломона пришел конец! Долой этот дворец! Пусть падет Иерусалим! Скоро Карнак восстанет и вновь сделается столицей мира!

Над головой у Ашмиры тень разинула рот, восторженно передразнивая своего хозяина.

— Да, великий Хаба, да! — вскричала она. — Пусть сгорит этот город!

Ашмире показалось, что хватка на ее груди заметно ослабла. Тень как будто забыла о пленниках, порученных ее заботам. Девушка внезапно пристально уставилась в спину Хабе. Далеко ли до него? Да нет, футов десять, может двенадцать… Точно не больше.

На нее внезапно сошла спокойная отрешенность. Она медленно, глубоко вздохнула. Ее рука украдкой поползла вверх, подбираясь к поясу.

— Бартимеус… — сказала она.

— Эх, попкорну бы сюда! — сказал джинн. — Классный спектакль, если только забыть о том, что тебе предстоит участвовать во втором акте. Эй, нефритовую башню не трожьте! Вот зараза, я ее сам строил…

— Бартимеус… — повторила Ашмира.

— Все, все, не надо уже ничего говорить. Ты извиняешься. Тебе очень жаль. Тебе просто ужасно жаль. Тебе невыразимо жаль. Все уже, договорились.

— Да заткнись ты! — рявкнула она. — Все еще можно исправить! Смотри, видишь? Он совсем рядом. Мы можем…

Юноша пожал плечами.

— Опаньки! Я Хабу и пальцем тронуть не могу. Никаких магических атак, не забывай. А потом, у него Кольцо!

— Да какая разница!

Она вскинула руку. Вплотную к запястью, заслонявшему предательский холодок серебра от тени, которая мало-помалу ослабляла свою хватку, лежал ее последний серебряный кинжал.

Глаза у джинна расширились. Он скосил глаза вверх, на тень, но та самозабвенно вопила и улюлюкала, наблюдая за разорением дворца. Потом взглянул на Ашмиру, на спину Хабы.

— Отсюда? — шепнул Бартимеус. — А достанешь?

— Спрашиваешь!

— Ну, не знаю… Тебе ж надо уложить его с первого раза…

— Уложу! Заткнись только. Ты меня отвлекаешь.

Она слегка подвинулась, не сводя глаз с волшебника, дыша ровно и глубоко, как учила ее мать. Целься в сердце. Не думай ни о чем. Просто расслабься…

— Он все время двигается! — охнул джинн. — Нет, я этого не вынесу!

— Да замолчишь ты или нет?!

Пустой ковер, окутанный фиолетовым пламенем, пронесся наискосок прямо перед носом у Хабы, и тот отскочил в сторону. Ковер врезался в стену башни где-то внизу, и перед ними вырос столб дыма. Ашмира выругалась про себя, собралась, рассчитала направление на его новое место, занесла руку…

Теперь ему не уйти!

— Хозяин, берегись!

Это фолиот Гезери, паривший на своем облачке рядом с перилами, обернулся и завопил. Хаба обернулся, как был, с протянутыми руками и растопыренными пальцами. Ашмира мгновенно сориентировалась и метнула кинжал в новую цель. Сверкнуло серебро, рассекая движущуюся кисть Хабы. Хлынула кровь; нечто вроде кривого прутика отлетело в сторону. На конце его сверкнуло золото.

Орда демонов, парившая в небе, исчезла в мгновение ока. Снова засияли звезды.

Отрубленный палец запрыгал по камням.

Хаба разинул рот и заорал.

— Скорей, Бартимеус! — вскричала Ашмира. — Хватай его! Брось его в море!

Юноша рядом с ней уже исчез. Маленькая бурая птичка вырвалась из лап тени.

Хаба орал, держась за руку. Из обрубка пальца хлестала кровь.

Тень издала такой же вопль, как и ее хозяин. Рука, стискивавшая талию Ашмиры, внезапно исчезла; ее отшвырнуло в сторону.

Бурая птичка спикировала на пол, схватила палец и исчезла за перилами.

Ашмира тяжело рухнула на спину.

Раздался рев. Могучая огнепламенная птица взмыла вверх, и в клюве у нее сияло золото. Она повернула на запад и исчезла в клубах дыма.

— Аммет! — взвыл Хаба. — Убей его! Убей! Принеси его обратно!

Тень рванулась вперед, спрыгнула с балкона. На боках у нее отросли длинные черные крылья. Их шум был подобен раскатам грома. Тень тоже исчезла в дыму. Шум ее крыльев затих вдали. И в Доме Соломоновом воцарилась тишина.