Я приподнял угол коврика для ног и поднял ключ от входной двери.
– Только ты нагнулся, я тут же вспомнил. Давай его сюда.
Кларк открыл дверь и замахал рукой перед лицом:
– Непостижимо, как можно жить в такой вони. ДЖОЙ! ЭТО МЫ С НЭДДИ, МАЛЬЧИКОМ СТАР! КАК ПОЖИВАЕШЬ?
Я услышал высокий и чуть приглушенный, похожий на мычание, звук.
– СЛЫШИШЬ МЕНЯ?
Тишина, и лишь этот странный звук, который Кларк не мог слышать.
– Давай зайдем. – Мы перешагнули порог, и вонь окутала нас – ДЖОЙ! ТЫ В ТУАЛЕТЕ, ЧТО ЛИ?
– Посмотрим в гостиной, – предложил я, надеясь, что Джой не хватил инфаркт, когда она опускала Кларенса в ванну.
Звук стал громче. Когда мы вошли в гостиную, Кларенс вытаращил на нас глаза со смесью ужаса и облегчения во взгляде и резко рванулся грудью вперед, удерживаемый лямкой.
– Ммммм! Ммммм!
– Кларк, позвоните в Маунт-Болдуин, пусть немедленно присылают «скорую».
– Уже звоню, – ответил Кларк. – А ты поищи Джой. Мне все это очень не нравится.
«Морзянка» Кларенса сопровождала меня в столовую и кухню. Джой, похоже, брала уроки ведения домашнего хозяйства у Эрла Сойера. Ей еще многому надо было научиться, но явный прогресс уже прослеживался. А ванная даже превзошла эрловские стандарты.
Я щелкнул выключателем у начала лестницы и услышал, как Кларк вызывает «скорую» Маунт-Болдуин. Надо мной пару раз мигнула лампочка, и тягучий желтый свет облил узкую, чуть приоткрытую дверь. Кларк Рутлидж что-то напористо вещал в гостиной. Приглушенный мягкий удар, который я уже раньше слышал, донесся с чердака. Некий тяжелый предмет вступил в контакт со стенкой пустого деревянного ящика. Единственное, что приходило на ум, – бейсбольный мячик размером с тыкву.
– Я-то подожду, – говорил Кларк, – да только долго ждать не буду. Можете расценивать это как предостережение.
К моменту, когда я добрался до верхних ступеней, он повторял все уже сказанное кому-то другому. С той стороны чердачной двери гигантский мячик вновь ударил по деревянному ящику. Я полностью открыл дверь и увидел пару черных кроссовок – носки чуть касаются сосновых досок пола, каблуки – в воздухе, подошвы – опрокинутым домиком. Из кроссовок торчат две тонкие ноги, они скрываются под черной кромкой подола. Я проронил: «О нет!» – и шагнул к телу Джой.
Поднос, ложка, опрокинутая тарелка, высохшие остатки куриной лапши под ее раскинутыми руками. Кожа была холодной. Через несколько минут после того, как я последний раз видел Джой, она разогрела кастрюльку супа, налила его в тарелку, принесла поднос на чердак и умерла.
У стены в дальнем углу чердака стояла маленькая кровать, как бы помещенная в лежавшую на полу деревянную коробчатую раму. Плоские фанерные секции трех футов высотой были прибиты гвоздями к брусьям у углов кровати. Примкнув к деревянной раме, с правой стороны перпендикулярно кроватке вдоль стены вытянулась раскладушка, заправленная армейским одеялом. То, что лежало в кроватке, ударило в боковую стойку рамы.
Я вспомнил имена на каменных плитах-надгробьях за развалинами дома на Нью-Провиденс-роуд. Не страх сделал Джой затворником. Она и Кларенс были в плену у безжалостной обязанности. Меня буквально воротило при мысли об этом. Я хотел уйти с чердака, спуститься по лестнице, уехать отсюда. Существо –
Я прошел мимо раскинутых рук Джой и разлитого супа Когда до кровати остался фут, почти осязаемое плотное облако вони речного дна окутало меня, впиталось в меня, и я буквально заставил себя опустить глаза. На матрасе было распростерто существо с полупрозрачным хрупким телом, излучавшим свет, с мужским лицом, с густыми седеющими волосами и белыми длинными завитками конфуцианской бородки. Полные исступленного безумия карие глаза уже распахивались от ужаса.
Не имеющее конечностей тело существа просвечивало круговертью цветных слоев: от спелого персика и светло-голубого они темнели, становясь неистово пурпурными и густо-синими, и в глубине клубились, как чернила, завитки черного. Существо уставилось на меня с уродливо-злобным требованием во взгляде, поерзало из стороны в сторону и врезало головой о фанерную перегородку своего загона.
Не прерывая того, что можно было бы назвать мыслительным процессом, я подошел к койке, вытянул из-под одеяла подушку и прижал ее к жуткому лицу. Уродец задергался под подушкой. Его рот открывался и закрывался, зубы пытались нащупать и ухватить мои руки. Затем челюсть замерла и цвета потускнели. Чистый, бездонный черный цвет залил поверхность маленького тела и увял, сделавшись безжизненно серым.
Руки и ноги мои дрожали, но я не мог бы сказать, что было источником моего ужаса, – эта тварь, чьи зубы я все еще ощущал под подушкой, то, что я сделал с ней, или же я сам. Невнятный всхлип вырвался из моего горла. Я выпустил из рук подушку и ухватился за фанеру, чтобы не упасть. Мне казалось, будто пол под ногами колышется, и я подумал, что тело Джой скользит над застывшими змейками лапши.
Неуверенным голосом, еще слабее моего, кто-то произнес:
– У меня не было выхода.
Волна сумасшедшей радости согрела меня. Тот же неуверенный голос сказал:
– Все равно он был не жилец, правда? «Согласен, – подумал я, – не жилец».
– Он даже не успел съесть свою последнюю тарелку супа. – Это я произнес вслух.
Будто со стороны я наблюдал, как руки мои вытянули подушку из наволочки и швырнули ее на кроватку. Правая рука опустилась в деревянный манеж, ухватилась за невесомую веревочку бороды и подняла
