бусами, в белом платье до середины икр и шелковых блестящих чулках – она улыбалась, глядя на свиток диплома Снимки этих же людей в более старшем возрасте: он – в костюме-тройке, она – в шляпе-колоколе позировали за спинами двух мальчиков в матросках, одному из которых было чуть больше годика. Я вложил фотографии обратно и вытянул другие. Симптомы припадка вдруг вновь проснулись, гарантируя мне «веселое» продолжение праздника.

Наряженный в почти кукольный жакет с галстуком-бабочкой, маленький мальчик с челкой, как у его матери, сидел на стуле фотографа перед заставкой-задником, изображающей итальянский город на склоне горы. Его лицо было почти точной копией трехлетнего Нэда Данстэна с фотографии, которую дала мне мама.

Я вытащил одну из фотографий класса Эджертонской академии, которую, как полагал Спайк, я хотел отыскать. Двадцать мальчиков-подростков стояли в три ряда на ступенях перед школой. Хмуро глядя в объектив с самого края дальнего ряда, одинокий и несчастный, мрачный как Калибан[64], стоял собственной персоной тринадцатилетний Нэд.

Выйдя из спальни, я наткнулся на Роберта – привалившись спиной к стене, он улыбался мне:

– Нетти и Мэй – идеальная пара мошенниц. А вот о Кларке могу лишь сказать, что этому человеку место в Сенате. Ничего, что я воспользовался твоим отсутствием и познакомился с родственничками, а?

– Мне все равно.

Роберт взглянул на папку в моих руках и чуть прищурился:

– Это то, что я думаю?

Я рывком протянул папку ему:

– Отнеси в машину. Мне нужно вернуться в «Медную голову» до начала приступа.

– А «отложить» его никак нельзя?

– Я и так уже отложил его, как никогда, – ответил я.

– Вот видишь, ты еще кое-чему научился, – усмехнулся Роберт и исчез.

Когда я вышел на задний двор, Кларк и тети посмотрели на меня с удовлетворенным любопытством.

– Ты чего скачешь туда-сюда? – спросила Нетти.

– Да пока не началось, – сказал я. – Лучше, наверное, мне вернуться в гостиницу. Еще раз огромное спасибо за праздник. И за новую куртку – она очень нравится мне, тетя Мэй. – Тут я вспомнил о вопросе, на который не получил ответа. – Мы говорили о Тоби. А взлом какого дома в Хэтчтауне ему инкриминировали?

– А разве в Хэтчтауне сыщешь серебряные рамки для фотографий? – хмыкнул Кларк.

– Нетти сказала, что у дома его видел какой-то тип из Хэтчтауна.

– Мерзавец по имени Спелвин сказал, что видел Тоби там, в Эллендейле. В те времена такие как Тоби без крайней нужды никогда не гуляли по Эллендейлу.

– Где именно в Эллендейле? – Электрические пульсации вновь побежали по моим венам.

– Мэнор-стрит, – сказал Кларк. – Там, где в двадцатые годы стояли особняки.

– О каком именно особняке речь? – Ответ я уже знал.

– Карпентера Хэтча, – пояснил Кларк. – До сих пор не пойму, с какой стати присяжные решили, что Тоби Крафт мог быть до такой степени глуп.

Задний двор я покинул совсем не так стремительно, как это сделал Роберт.

Развалившись во всю длину заднего сиденья, Роберт спросил:

– И что ты понял из этих снимков?

– Сначала ты.

Взяв насмешливо-профессорский тон, Роберт начал:

– Фотографии эти дают нам представление о приблизительно пятнадцатилетнем периоде жизни семьи Среднего Запада с неуклонно растущим достатком Все начинается со смышленого хулигана и маленькой красавицы, имевшей несчастье выйти за него замуж. Со временем хулиган трансформируется в несгибаемого диктатора, а новобрачная – в его покорную тень. У них рождается двое сыновей, с разницей в семь-восемь лет, которых отправляют во вселяющую ужас школу, призванную укрепить у питомцев иллюзию о том, что они суть аристократы-землевладельцы.

– Еще что?

– Старший сын очень похож на нас с тобой.

– И так же похож на Говарда Данстэна. Роберт ждал продолжения.

– Хулиганом был Карпентер Хэтч. Девушку, превратившуюся в тень, звали Элли, уменьшительное от Эллен – как Эллендейл. Их первый сын кончил жизнь в тюрьме – там он пропал без вести, возможно, умер. Второй сын – Кобден – работал на своего отца, женился, имел сына. Всю свою жизнь Кобден Хэтч боялся, что его сын Стюарт пойдет по дорожке его старшего брата.

– Который, как оказалось, очень похож на Говарда Данстэна. А когда все решили, что он умер, кукушонок вернулся в Эджертон, назвавшись Эдвардом Райнхартом.

– Второй раз он вернулся под именем Эрл Сойер. Куча народу из кожи вон лезла, не давая мне выяснить, что он был моим отцом. Нашим отцом.