– «Ты мне, я тебе», – поправил Мьюллен. – Шесть лет назад этот гений заявился на почту за посылочкой – целым чемоданом травки из округа Гумбольдт, Калифорния. В графе «адрес отправителя» он поставил свое имя. К его счастью, он был одним из клиентов мистера Крича и – «отскочил».

– Прискорбная халатность со стороны производивших арест, – прокомментировал Крич.

– Когда им похорошело, Френчи начал хвастаться суммой, которую он получил за поджог дома на Честер-стрит. «Ты мне, я тебе» решил, что его обязанности честного гражданина более весомы, чем преданность другу. Мы взяли Френчи, предъявили ему обвинение и посадили в камеру. А сегодня около четырех утра с мистером Ля Шапель приключилась странная вещь.

У меня невыносимо зачесалась голова.

– У Френчи с собой в камере не было ничего острее его собственных ногтей, однако он каким-то образом умудрился перерезать себе горло. Видок у него был в точности как у Тоби.

– Ох ты… – проронил я.

– На днях вы упоминали Суконную Башку Спелви-на, – сказал Мьюллен. – Не могли бы вы пролить немного света на эту тему?

Безразличный взгляд стоявшего у прилавка К. Клейтона Крича рекомендовал свет не проливать.

– Увы… – развел руками я. Мьюллен покачался на каблуках:

– Нельсон, отвезите мистера Данстэна в управление. Можете захватить мистера Крича.

– Спасибо, капитан, но я лучше подышу воздухом. – Крич задал мне вопрос взглядом, устремленным к потолку. Я в ответ посмотрел через его плечо в направлении кла-Аовой, где был спрятан гроссбух.

Двадцать минут спустя К. Клейтон Крич мягкой походкой вошел в комнату для допросов и своим неповторимым способом дал мне понять, что все в порядке. Флегматичный Нельсон раскрыл блокнот и стал задавать вопросы. Крич сложился на стул слева от меня и оставался там следующие три часа. Время от времени он излагал мягкие упреки моему мучителю. Казалось, Крич был увлечен происходящим не больше, чем могла быть увлечена им ящерица, вытянувшаяся на теплом камушке. Незадолго до полудня управление полиции Эджертона отпустило меня с указанием находиться в пределах досягаемости.

Мы с Кричем прошли мимо дежурного сержанта, причем Крич демонстративно игнорировал последнего.

– Все отлично, – подытожил Крич. Когда мы подошли к ступеням, спускающимся к Грейс-стрит и на площадь, Крич спросил: – В два часа в моем офисе?

– Я приду, – ответил я, и Крич ушел.

В приемной, декорированной развешанными по стенам гравюрами на охотничьи темы, женщина с унылым лицом скучающего судьи взглянула на меня из-за длинного, похожего на гроб стола и спросила:

– Мы мистер Данстэн?

– Они самые, – ответил я.

Взяв со стола стенографический блокнот и ручку, она встала и открыла дверь во внутреннее помещение.

На стульях с узкими высокими спинками сидели Кларк, Нетти и Мэй – все повернули головы, когда я вошел. Украшенные черными кружевами шляпки венчали прически каждой. Потертый кожаный диван стоял перед стеллажом с книгами по юриспруденции, и коричневые нити проступали там и здесь в узорах вытертого восточного ковра на полу. Высокие окна, спиной к которым стоял Крич, выходили на залитый солнцем парк, но пропускали такой ела-бый свет, что он увядал, едва просочившись в комнату. В сером сумраке адвокат казался безликим контуром.

Вынув из лежавшей на столе папки лист бумаги, Крич поместил его перед собой. На него положил перьевую авторучку.

– Прежде чем вы присядете, мистер Данстэн, будьте добры, поставьте свою подпись под соглашением, формально закрепляющим наши с вами отношения на условиях, которые мы обсудили сегодня утром, и передайте мне сумму в один доллар в знак выполнения этих условий. – Обратившись к остальным, Крич сказал: – Мистер Данстэн просто выдает мне санкцию – разрешение выступать в качестве его адвоката. Данное разрешение стало необходимо вследствие обнаружения мистером Данстэном тела покойного и не имеет никакого отношения к предстоящему нам с вами делу.

Я подписал соглашение, уместившееся в один абзац, и положил на него расправленную долларовую банкноту. Доллар исчез прежде, чем Крич убрал документ в ящик стола, однако я не заметил, чтобы адвокат к банкноте прикасался. Пройдя мимо стульев, я присел на ближайший ко мне край кожаного дивана. Секретарша примостилась на другом краю. Крич пояснил:

– Мисс Вик будет вести стенограмму нашей встречи. Мисс Вик раскрыла блокнот, и кончик ее авторучки, как клюв птицы, застыл над чистым листом.

– Мистер Данстэн, я сообщил вашим двоюродным бабушкам и двоюродному дедушке о событиях сегодняшнего утра на Лэньярд-стрит. Мистера Крафта я знал только как его юрисконсульт, однако обязанности эти я выполнял много лет, и как личность мистер Крафт всегда производил глубокое впечатление на меня.

– Подлецы – мастера производить глубокое впечатление, – проворчала Нетти. – Однако не могу не отметить, что Тоби не был таким уж конченым. Он навещал нашу племянницу на ее смертном одре.

– Мой клиент испытывал искреннее чувство к своей падчерице, – продолжил Крич. – Однако теперь, когда мистер Данстэн присоединился к нам, мы можем немедленно приступить к делу. Мой клиент распорядился, чтобы в случае его кончины его последняя воля и содержание завещания были оглашены своевременно, а именно по возможности в течение двадцати четырех часов; прошу отметить в стенограмме: мы собрались, дабы выполнить это распоряжение.

– В стенограмме отмечено, – откликнулась мисс Вик.