Я сказал, что лучше прямо сейчас.

– Хорошо, – сказал Том. – И что же это за здание?

Я сказал ему и, не задавая вопросов, он включил компьютер и стал вызывать нужные базы данных.

– Ну вот, – сказал он. – Теперь надо подождать. – И тут компьютер, видимо, выдал сообщение, потому что я услышал, как Том изумленно крякнул на другом конце провода. – Ты ведь уже знал это, так? – взволнованно спросил он. – Знал, кто владеет этим зданием.

– "Элви холдингс", – сказал я. – Но пока я не услышал, как ты крякнул, это была всего- навсего догадка.

– А теперь скажи мне, что это значит.

– Думаю, это значит, что мне надо возвращаться, – сказал и тут же замолчал, осознав до конца, что это значит. – Я вылечу завтра в полдень и позвоню тебе, как только прилечу.

– Как только ты прилетишь, ты увидишь меня у турникетов. И ты можешь поселиться во «Флориде», «Ранчо Дьюд» или «Палатах Генриха Восьмого».

– Где-где?

– Это названия комнат для гостей. Родители Леймона отличались некоторой эксцентричностью. В общем, я проветрю все три комнаты, чтобы у тебя был выбор.

– Так значит, Фонтейн не был Фи, – произнес я вслух то, что мы оба и так уже знали. – И не был Франклином Бачелором.

– Лично я неравнодушен к «Палатам Генриха Восьмого», – сказал Том. – И советую тебе держаться подальше от «Ранчо».

– Так кто же он?

– Ленни Валентайн. Жаль, что мы не знаем большего.

– Но как мы узнаем, кто такой Ленни Валентайн. – Сказав это, я вдруг понял как. – Мы можем использовать то здание.

– Ага, – сказал Том. – Я даже перестал испытывать депрессию. Неожиданно проглянуло солнце.

Итак, я снова летел в Миллхейвен, и дело снова было в нераскрытом убийстве. Я снова вошел с теми же сумками в тот же аэропорт и попал в объятия старого друга. Плечо немного заныло, но тут же отпустило. Прошлой ночью, положив телефонную трубку, я снял с руки шину и синюю перевязь. Том подхватил одну из моих сумок и, сделав шаг назад, широко улыбнулся. Он выглядел моложе и гораздо жизнерадостнее, чем во время своего визита ко мне в больницу. Все в нем казалось свежим, и ощущение свежести создавали не только запах мыла, шампуня и ясные голубые глаза, но и радостное возбуждение зверя, готового к схватке, светившееся в этих глазах.

Том спросил, как мое плечо, а затем сказал:

– Наверное, это сумасшествие, выдергивать тебя вот так, когда у нас так мало доказательств.

Мы шли по длинной серой трубе с окнами, ведущей от турникетов к центру терминала.

– Мне неважно, много доказательств или мало, – я действительно считал, что если доказательства верны, их количество не имеет значения. Если мы направим давление в нужном направлении, убитая женщина из небольшого городка в Огайо позволит нам открыть дверь в прошлое. Вчера ночью мы с Томом обсудили по телефону, как лучше это сделать. – Мне нравился Пол Фонтейн, и, хотя у нас были вроде бы убедительные доказательства, я никогда...

– Я тоже никогда не мог поверить в это до конца, – сказал Том. – Все сходилось на нем, но мне было как-то не по себе.

– Но этот старик из Танжента, Хаббел, указал прямо на него. Конечно, он видит не очень хорошо, но он все же не слепой.

– Значит, он сделал ошибку, – сказал Том. – Или ее делаем мы... Скоро это выяснится.

Перед нами открылись стеклянные двери, и мы вышли наружу. Я направился было в сторону стоянки, но Том сказал, что припарковал машину в другом месте.

Он махнул рукой в дальний конец площадки для высадки пассажиров, где в тени терминала прямо под знаком «Стоянка запрещена» стоял сверкающий синий «ягуар варден плас».

– Я и не знал, что у тебя есть машина, – сказал я.

– Она в основном стоит в гараже, – он открыл багажник и положил в него мои сумки. – Думаю, на меня что-то нашло. Десять лет назад я увидел эту машину в витрине автосалона и понял, что должен ее купить. Угадай, сколько миль я проехал на ней за эти десять лет.

– Пятьдесят тысяч, – сказал я и тут же упрекнул себя в консерватизме. За десять лет можно наездить пятьдесят тысяч миль, просто выезжая каждый день по магазинам.

– Восемь, – сказал Том. – Ты же знаешь – я редко отлучаюсь из дому.

Салон машины выглядел как кабина небольшого самолета. Когда Том повернул ключ зажигания, автомобиль издал звук, напоминавший урчание сытого и довольного кота, нежащегося в круге солнечного света.

– Иногда, когда чувствую, что не могу больше находиться дома, что засиделся или что мне не дается решение какой-то проблемы, я иду в гараж и разбираю машину. И чищу не только систему зажигания – я чищу мотор. – Мы свернули на шоссе. – Думаю, машина для меня не транспорт, а хобби – как ловля рыбы на мормышку.

Я представил себе Тома Пасмора в одном из его костюмов, сидящего на полу гаража среди ночи и полирующего детали двигателя. Наверное, пол его гаража начищен до блеска, и вообще гараж напоминает операционную.

Том прервал мои мысли вопросом:

– Если мы не тратим время зря и Фонтейн действительно невиновен, кто еще это может быть? Кто из них Фи Бандольер?

Именно над этим я размышлял в самолете.

– Это должен быть один из тех, кто использовал Билли Рида в качестве информатора. Если верить Гленрою, это или Хоган, или Монро, или Маккендлесс.

– Кто из них тебе больше нравится?

Я покачал головой.

– Думаю, мы можем исключить Маккендлесса по возрастному признаку.

Том спросил, сколько, по моему мнению, лет Маккендлессу, я сказал, что пятьдесят семь или восемь, а может, и все шестьдесят.

– Гадай дальше. Ему не больше пятидесяти. Просто он так выглядит.

– Боже правый! – воскликнул я при мысли, что угрожающая фигура, допрашивающая меня в больнице, принадлежит человеку почти одного со мной возраста. Он тут же стал моим любимым кандидатом на роль Фи Бандольера.

– А ты? – спросил я Тома. – На кого в первую очередь думаешь ты?

– Ну, я умудрился добраться до файлов городских служащих и проверить почти всех полицейских, уделяя особое внимание тому, кто из них когда поступил на службу.

– И?

– Росс Маккендлесс, Джозеф Монро и Майкл Хоган были переведены сюда на работу из других полицейских управлений в семьдесят девятом году с интервалами в несколько месяцев. Так же, как и Пол Фонтейн. Всех четверых брал на работу Энди Белин.

– Думаю, ни один из них не был переведен из Аллергена?

– Ни один из них не был переведен даже из Огайо. Маккендлесс прибыл из Массачусетса, Монро – из Калифорнии, а Хоган – из Делавэра.

– Что ж, по крайней мере в наших списках одни и те же кандидаты.

– Теперь надо только решить, что делать дальше, – сказал Том, и всю дорогу до Истерн Шор-роуд мы обсуждали этот вопрос: что делать с людьми, вошедшими в наши списки.

Гараж Тома напоминал скорее ремонтную яму при бензозаправке на Хьюстон-стрит, чем