убежище от австрийских бедствий. Зигмунду была понятна такая близорукость, ведь этот доктор находился на расстоянии тысячи километров от места событий.

Но его эйфория длилась недолго. Она начала рассеиваться, когда армия императора Франца–Иосифа потерпела первое поражение от сербов. Второй удар был нанесен, когда немцы не сумели захватить Париж. Его огорчила шутка, услышанная в кафе:

– Наше отступление в Галиции осуществляется по плану, чтобы заманить противника.

Он все еще надеялся на победу в войне, но уже стал склоняться к мысли, что она откладывается, быть может, до следующего Рождества.

Отрезвление наступило лишь тогда, когда сыновья его друзей и коллег пали первыми жертвами на поле брани. Мартин писал, что его фуражка и рукав пробиты пулями. Зигмунд посещал госпитали и видел молодых людей с ампутированными руками и ногами, с рассеченными головами.

Затем он понял, каким был дураком, слепым, опасным дураком. Превозносить войну! Ощутить омоложающее волнение, пережить взлет патриотических чувств из–за того, что его страна вознамерилась завоевать весь мир! Никто не в состоянии завоевать кого–либо. Смерть – единственный победитель. Сколько тысяч погибнут? Десять? Сто? Сколько будут искалечены?

Его унижало то, что он, профессор Зигмунд Фрейд, посвятивший лучшую часть своей жизни разъяснению инстинктивных и подсознательных мотиваций мышления человека, позволил обмануть себя, превратить в жертву самых примитивных стремлений – сражаться, убивать, захватывать! У него не было возможности предотвратить войну, но он мог применить свой опыт, чтобы разгадать ложь, с помощью которой обманывали. Он в той же мере достоин порицания, как неграмотный крестьянин, блаженствовавший в лучах славы бессмысленной войны до своей гибели в грязи скотного двора, принадлежащего другому крестьянину, или же до заточения в палату, созданную Карлом Абрахамом для свихнувшихся солдат.

Глубоко в сознании затаилось чувство, что он пострадает от собственного безумия. С каждым месяцем у него обострялось ощущение, что Вена изматывается. Он предвидел горечь и лишения грядущих лет.

Даже в наиболее напряженные дни работы было слишком мало пациентов, чтобы покрыть хотя бы половину текущих расходов. Марта экономила на всем. Его сбережения таяли. Власти не требовали его услуг как невролога.

После каждой кровавой схватки он переживал приступы депрессии и на душе оставался отпечаток ужасов войны. Он думал: «Это как длинная северная ночь… Нужно ждать восхода солнца».

Не хватало продовольствия даже тем, у кого были деньги. Многие товары повседневного спроса исчезли с прилавков магазинов. Не было мяса. Опустела даже лавка мясника на нижнем этаже дома на Берггассе. На Зигмунде, считавшем мясо своей основной пищей, это сказывалось самым чувствительным образом. Он похудел, похудели Марта, Минна, Анна.

Затем стали исчезать дрова и уголь. Цены, как уже было с продовольствием и одеждой, возросли в два–три раза по сравнению с довоенным уровнем. А потом не стало угля, и их кафельная печь не топилась. По вечерам он сидел в кабинете вместе с Гансом Заксом, освобожденным от армии из–за плохого зрения, закутанный в тяжелое пальто, обмотанный шарфом, в шляпе, пытаясь писать окоченевшими пальцами.

Оливер завершил инженерные работы в туннеле и вступил в армию. Макс Хальберштадт получил ранение на фронте. Вместе с Софией они жалели его.

Публикация ежегодника прекратилась. Журнал «Цайт–шрифт» выходил нерегулярно.

Международное психоаналитическое общество существовало только на бумаге. О конгрессе не приходилось и мечтать.

После того как 1916 год передал трудную эстафету 1917–му и русская революция свергла царя, а Соединенные Штаты вступили в войну на стороне Англии и Франции, трудности семьи возросли. Инфляция обесценила остававшиеся у Фрейдов кроны. Племянник Герман Граф, сын Розы, был убит на итальянском фронте.

Три их сына часто оказывались под огнем. Марта со страхом вставала утром: она боялась известия, что один из сыновей ранен или убит. Иногда, когда в Вену просачивались сведения об австрийских жертвах, она падала духом.

Подозревая, что семья Фрейд испытывает большие финансовые трудности, Эли Бернейс еще до объявления войны Соединенными Штатами перевел в Вену значительную сумму. Друзья в Голландии переслали Зигмунду сигары, зная, что их нет в его табачной лавке. Ференци, воспользовавшись своим положением офицера, переправил запрещенные к пересылке ящики с провиантом. Доктор Роберт Бараньи из Упсалы выдвинул Зигмунда кандидатом на Нобелевскую премию. Пациент, которого ранее лечил Зигмунд, завещал ему 2026 долларов, они были поделены между детьми и двумя овдовевшими сестрами.

Зигмунд возобновил чтение лекций в университете, их посещали девять студентов. Он стал записывать лекции перед их чтением, чтобы незамедлительно публиковать под названием «Вводные лекции по психоанализу». «Психопатология обыденной жизни» вышла пятым изданием, несмотря на трудности с бумагой. Брилл продолжал переводить и публиковать книги Зигмунда в Америке. Эрнест Джонс переправлял письма через Швейцарию или Голландию, сетуя, что переведенные Бриллом тексты плохи и неточны и поэтому наносят ущерб репутации психоанализа.

В начале войны Зигмунд и Марта прожили несколько недель в Берхтесгадене: в это время Амалия находилась поблизости, в Ишле, и они хотели отметить ее восьмидесятилетие. Следующим летом они провели две недели в Зальцбурге, навестили Софию и ее ребенка, встретились с Матильдой и Робертом Холличер, Александром и его женой, Анной и, самое приятное, с сыновьями Мартином и Эрнстом, получившими увольнительные. После возвращения на службу Эрнст заболел туберкулезом.

К концу 1917 года Зигмунда начали посещать больные. Он понял почему. Хотя в Германии еще поддерживался искусственный оптимизм, австрийцы примирились с фактом, что война проиграна и конец ее близок. Пациенты Зигмунда, а их было около десяти каждый день, решили, что, коль скоро придется жить в побежденной стране, имеет смысл подлечиться; возбуждение, вызванное войной, уже не притупляло страданий. Они обращались к профессору Фрейду за помощью, в которой давно нуждались.

В 1918 году, в последний год войны, Ференци организовал для семьи Фрейд отдых на курорте в Татрах. Эрнст лечился в соседнем санатории. Ференци сумел подготовить созыв Международного психоаналитического конгресса в сентябре в Будапеште. Вместе с Зигмундом на конгрессе присутствовали Марта и Эрнст, а также сорок два аналитика и энтузиаста из Голландии и Германии, Австрии и Венгрии. Их разместили в новом отеле «Геллертфёрдо» с его горячими источниками и прекрасными садами. Мэр обратился с приветствием к делегатам, им был предоставлен катер для поездки по Дунаю, в их честь были устроены официальные приемы и обеды.