Матильда и София Шрейбер прекрасно выглядели в длинных белых венчальных платьях. В храме царила атмосфера радости, возможно, потому, что сама двойная церемония была необычной. Внутренность синагоги впечатляла: свет горящих свечей смягчал краску деревянных панелей, придавая торжественность происходящему. Зигмунд наслаждался ролью отца невесты и шафера брата.

– Это и хорошо, – сказала Марта, – Роберт и София давно стали частью нашей семьи. Теперь, когда ты познакомился с церемонией, тебе будет легче справить свадьбу твоих других детей.

Зигмунд застонал от приятного чувства. После церемонии все возвратились на Берггассе. Марта приготовила свадебный обед на пятьдесят человек. Амалия выздоровела и восседала на почетном месте; пришли Роза с двумя детьми, Паули, овдовевшая в Нью–Йорке и вернувшаяся в Вену с дочерью, семья Холличер, приехавшая в город по случаю свадьбы сына, и семья Софии Шрейбер. Это был счастливый день; новые родственники вполне понравились друг другу.

Чета Юнг прибыла с визитом в тот самый день, когда издатель Дойтике вручил Зигмунду первый экземпляр ежегодника. Зигмунд держал в руках журнал с чувством радости и гордости: отныне психоанализ будет иметь официальный голос и станет доступным для медицинских кругов. Журнал был хорошо отпечатан и переплетен; он показал его, улыбаясь, Марте. Его собственный вклад состоял из статьи в 109 страниц о «маленьком Гансе», и он с удовольствием пробежал ее. Юнг как редактор читал и правил гранки всех статей, но и он впервые увидел переплетенный экземпляр. На его лице также была печать удовлетворения.

Чета Фрейд и чета Юнг ощущали взаимную симпатию. Когда Карл Абрахам, все еще получавший информацию из Бургхёльцли, предупреждал Зигмунда, что Юнг «возвращается к своим старым мистическим наклонностям», Зигмунд объяснял это недоверием Абрахама к Юнгу.

После ужина Зигмунд оставил Марту и Эмму поболтать в гостиной, а сам с Юнгом отправился в кабинет; там, подвинув поближе удобные кресла, они уселись для вечерней беседы.

Они обсудили содержание второго выпуска ежегодника и вопрос о Втором международном конгрессе психоаналитиков, намечавшемся на следующую весну. Зигмунд подчеркнул свое полное доверие к Юнгу и дал понять, что тот, как более молодой, должен взять на себя роль «преемника и наследного принца», лидера международного движения. Но Юнг был в мистическом настроении; он хотел поговорить о «реальности оккультных явлений». Прежде всего он рассказал Зигмунду, почему он заинтересовался этим.

– Когда я был студентом, меня пригласили дети родственников принять участие в сеансе столоверчения, развлекавшем их. Одна из группы, девушка лет пятнадцати, вошла в транс, стала вести себя и говорить, как образованная женщина. Я хотел понять такое столь увлекательное явление, отличное от всего виденного мною ранее. Меня поразило то, что мои родители и другие объясняли все это тем, что девушка была взвинчена. Я принялся за систематическое исследование, составляя подробный дневник сеансов, и тщательно обрисовал портрет девушки и ее поведение в обычных условиях. Записи поставили много психологических проблем, которые на той стадии моей карьеры мне были непонятны. Я тщетно копался в обширной литературе по спиритуализму. Мои учителя в университете не проявили интереса к феномену девушки и считали, что я попусту трачу время. Затем я прочитал Крафт–Эбинга. До этого я никогда не слышал о «раздвоении личности». Это был новый мир мышления, и, естественно, он возбудил воспоминания о девушке, входившей в транс.

Смущенный Зигмунд повернулся в кресле. Он затушил наполовину выкуренную сигару в одной из пепельниц. Его восхищала разносторонность Карла Юнга, широкий крут его интересов и неистощимая энергия, позволившая ему приобретать знания в областях, столь далеких друг от друга, вроде искусства китайской каллиграфии или обожествления тотемных животных аборигенами Австралии. Но такой широкий подход к миру был опасен для работающего в новой области медицины и пытающегося поставить ее на объективную научную основу.

– Дорогой Юнг, мы купим для тебя одну из досок, которые демонстрировались в Вене на прошлой неделе. Вы кладете концы пальцев на деревянный треугольник на доске, закрываете глаза, и оккультные силы выписывают вам имена и целые фразы, в основном относящиеся к событиям в будущем.

Юнг выглядел встревоженным. Он сжал себе грудь обеими руками, бормоча про себя: «…из железа… красного каления… раскаленный свод».

В этот момент из книжного шкафа раздался треск, похожий на выстрел. Они вскочили, ожидая, что шкаф рухнет. Но ничего не произошло.

– Вот, – торжествующе воскликнул Юнг, – пример наведения внешних сил!

– О, да это глупости!

– Ничего подобного. Вы ошибаетесь, господин профессор. Поскольку вам так нравится цитировать Шекспира, вспомним изречение: «Есть многое в небе и на земле, что и во сне, Горацио, не снилось твоей учености». И чтобы доказать мою точку зрения, я предсказываю, что будет еще одно такое проявление.

Тут снова послышался треск за книжным шкафом. Зигмунд смотрел на Юнга в испуге. Что происходит? Прошел почти год, как он с Отто Ранком перетащил сюда книги, поставил каждый том на свое место; звуков тогда не было.

Юнг весь сиял.

«И он способен на это! – думал Зигмунд. – Он полагает, что преподнес демонстрацию типичного полтергейста. И при его способности убедить в наличии оккультных сил и возможности их изучения с помощью сеансов и медиумов я, пожалуй, могу начать верить… по меньшей мере сейчас!…»

– Карл, есть одна последовательность, которую я не понял: звук вызвало произнесенное тобой «красное каление»? Или же надвигающийся звук передался тебе и превратил твою диафрагму в «раскаленный свод»?

– Ты высмеиваешь меня. Неведомое можно наблюдать, но нельзя рационально объяснить. Для нас, исследователей, сказать, что неведомого не существует, – значит иссушить один из главных родников любознательного человеческого ума. Я понимаю, ты не хочешь более обсуждать эту тему. Вернемся к вопросу, о котором мы говорили перед обедом, о том, что я называю двумя видами подсознания, личного и коллективного. Личное включает все приобретенное в результате личного опыта, иначе говоря, то, что забыто, подавлено, прочувствовано. Но в дополнение к такому содержанию подсознания есть и другое, не приобретаемое личным путем, а унаследованное структурой мозга. Таковы мифологические ассоциации; их мотивы и образы могут возникнуть вновь в любой век и в любой стране вроде бы без исторических традиций или миграций. Я называю это коллективным подсознанием.

Зигмунд проводил чету Юнг в отель «Регина», ставший к этому времени официальной резиденцией для