хочет встретиться с Касаресом, чтобы это обсудить. Касарес назначил встречу у него в доме на следующий день, во вторник одиннадцатого февраля в одиннадцать утра.
Он прибыл вовремя. Его ждали и повязали вместе с тремя телохранителями и шофером. Привезли в подвал на Джексон-авеню, где его ждал Элдон. Он отпустил всех до завтра, заявив, что теперь займется этим сам.
И вот теперь Макс и Джо сидели в гараже и занимались настоящим делом.
— Знаешь, — Джо постучал пальцами по списку, — мы могли бы сильно облегчить себе жизнь, если бы забыли обо всем и отправились домой.
— Да. — Макс кивнул и прикурил от зажигалки. — Но тогда нам вообще лучше не быть полицейскими.
— Верно.
— Но это дерьмо меня злит, — угрюмо проговорил Макс. — Мы тут занимаемся настоящей полицейской работой и фальшивую делаем открыто. Как же так можно?
— Нельзя. И что дальше?
— А дальше то, Джо, что я сыт всем по горло. Это плохо, понимаешь?
— Да. Но что ты хочешь сказать, старина?
— Я хочу сказать, что с меня хватит.
— То есть ты увольняешься?
— Да, готов прямо сейчас. — Макс глотнул кофе и затянулся сигаретой. Задержал на несколько секунд дым в легких, затем медленно выдохнул. — Мы можем остановить Элдона, заставить его отказаться от подобных методов. Ты и я.
— Как? — Джо выпрямился.
— Раскроем преступление и обнародуем результаты. Покажем, что прежде дело по убийству Мойеса было сфальсифицировано.
— Ты желаешь утопить Элдона?
— Дело не столько в нем, сколько в его подходе. Ты меня поддержишь?
— Черт возьми, разумеется!
— Единственное, что меня останавливает, — то, что вместе с ним ко дну пойдем и мы с тобой. Я бы не желал оказаться в тюрьме в качестве бывшего копа. А ты?
— Мы могли бы заключить соглашение.
— Ты мог бы, — с горечью произнес Макс, — тебе нечего скрывать. А если мне предложат соглашение, то это будет пожизненное заключение без права досрочного освобождения. Если доживу до момента, когда можно будет заключить какое-нибудь чертово соглашение. У Элдона повсюду руки.
— А обратиться к прессе?
— На этой дорожке, дружище, нас ждет участь еще печальнее. В полиции ненавидят, когда выметают из дома сор.
Джо молча смотрел на список. Да, ничего не поделаешь. У Макса положение сложнее. Ради сохранения жизни придется поступиться принципами.
Макс загасил сигарету в стаканчике с остывшим кофе. Он постоянно думал о Сандре, об их последнем разговоре. Ему очень не хотелось ей лгать, что-то скрывать. Так ведь никакой жизни не будет. И он решил, что, когда все закончится, попросит перевод. Например, в полицейское управление Майами-Бич, если там есть вакансии.
— Давай же наконец займемся этим чертовым списком, — произнес он.
Они разделили список поровну. Джо взял себе листы с начала до середины алфавита, Макс — остальные.
В списке указаны фамилия, имя, характер преступления, дальше шло прописными буквами: О — осужден, либо Р — в розыске, либо С — соучастник преступления, либо С/П — соучастник-подозреваемый, либо П/И — подозреваемый, задержан на месте преступления с помощью информатора. Там же дано подробное описание внешности и последнее известное место пребывания.
Они работали молча. Макс непрерывно курил. Когда Джо становилось невмоготу, он открывал дверь гаража, чтобы выпустить дым.
Макс пока не нашел ни одного профессионального преступника. Все задержаны за квартирные кражи, уличные грабежи, подделку чеков, угон машин. Несколько грабителей-подростков, но без смертельного исхода, и совершивших убийство по неосторожности, а также преднамеренные, но по одному разу.
Дойдя до буквы О, он со смехом прочитал вслух:
— Соломон О’Буги.
Джо поднял голову.
— В чем замешан?
— П/И. Убийство в клубе, в Вашингтоне. Информатор сообщил, что он распространитель наркотиков высшей лиги.
— И что?
— Белый мужчина, два метра ростом, седой.
— Соломон О’Буги? — Джо перелистнул несколько страниц назад. — Мне тоже попадался Соломон О’Буги. Указан как П/И, застрелил в Малой Гаване наркодельца. Это латинос, девятнадцати-двадцати пяти лет, и… женщина.
— Женщина? — Макс нахмурился. — Какая указана дата?
— Тринадцатое февраля тысяча девятьсот семьдесят седьмого года.
— Смотри. — Он показал Джо лист. — У меня та же самая дата.
Шарль де Вильнёв владел искусством менять внешность. Может, этот человек тоже?
Они продолжили работу.
Вскоре Соломон О’Буги встретился им еще четыре раза. В качестве С/П и П/И. В одном лишь семьдесят седьмом году за ним числились два убийства, связанные с наркотиками, просто распространение наркотиков, а также проституция. И всякий раз у него была другая внешность, возраст и пол. О’Буги был пожилым белым мужчиной, молодым белым мужчиной «еврейской внешности», пожилой чернокожей женщиной с рыжим париком афро и мужчиной-азиатом, метр пятьдесят три роста, тридцати пяти лет.
— Черт! — Джо быстро пролистал страницы. — У меня появился еще клиент. У него вообще тут свыше ста позиций. Соломон Букман.
Макс насторожился.
Букман — гаитянский колдун-раб, для которого де Вильнёв создал специальную колоду карт таро.
— Как ты сказал?
— Букман.
Макс просмотрел список.
Джо прав. Список продолжался и продолжался.
Рядом с фамилией стояли отметки С/П и П/И. Ему инкриминировали убийства — большинство связаны с наркотиками; он резал и стрелял торговцев, главарей банд и поставщиков, — распространение наркотиков, сутенерство, вымогательство. Преступления совершались в период с семьдесят четвертого года по восьмидесятый. И все Букманы имели разную внешность. Мужчина, женщина, старый, молодой, чернокожий, белый, латинос, азиат, индеец. Он говорил с испанским, французским, немецким и даже русским акцентом. Имел длинные и короткие волосы, прически афро, много косичек, одну косичку, дредлоксы. Один Соломон Букман был даже лысый. Глаза у него были голубые, карие, черные, зеленые, серые.
— Это он, — кивнул Макс. — Наш клиент. Соломон Букман.
— Который? — усмехнулся Джо.
— Все. Я думаю, его никто никогда по-настоящему не видел, и потому неизвестно, как он выглядит. Этот человек использует разные ухищрения.
— А почему мы должны считать, что его зовут именно Соломон Букман? Зачем ему хлопоты с изменением внешности, если он использует свои настоящие имя и фамилию?
