слой земли, надеясь найти под ним еще один галечный настил. Часа два они копали и относили землю наверх: когда на лопатах появились первые камешки, Генри, как и раньше, отпустил землекопов. Профессор включился в работу, скоро последний слой земли был снят и появилась галька.
— Скелеты, если они здесь есть, лежат под этим слоем гальки поверх другого такого же слоя. Я никогда прежде не слыхал о подобном способе кремации мертвых. Эти два слоя гальки, наверное, уменьшали силу тяги, чтобы одежда и плоть сгорели, а кости и драгоценности остались целы.
В этой могиле нашли еще три погребальных костра. Когда с каждого сняли верхний галечный слой, обнаружили три костяка, лежащие головой к востоку. Увидев золотые маски, Финдиклис не мог удержаться от изумленного возгласа. Грудь каждого скелета покрывала большая золотая пластина, на голове—золотая корона, украшенная розетками и щитовидными бляшками, рядом с одним скелетом массивный золотой браслет с большим многолепестковым цветком.
— Какой огромный, простому смертному впору на ноге носить, — почтительно произнес Генри.
Финдиклис разглядывал браслет, не переставая удивляться. Здесь же нашли два больших золотых перстня-печатки, на одном изображен охотник в колеснице, запряженной двумя жеребцами, на другом сцена боя — один воин одолевает троих.
Софья, Спирос. Генри, а сегодня и профессор Финдиклис, скорчившись, работали над тремя вновь откопанными остовами. Было очень тесно, девятифутовая, облицованная камнем стена поднималась наклонно, и у самого дна могила заметно сужалась. В полдень Софья попросила Аякса принести им на дно еды, кувшин с водой и чистую тряпку, чтобы можно было вымыть и вытереть руки. Ей удалось убедить мужчин ненадолго приостановить работу. Сели на землю, прислонившись спиной к стене, пили вино, ели хлеб, сыр, маслины и одновременно передавали из рук в руки маски, короны, браслеты, восхищаясь ювелирным мастерством и пытаясь приблизительно определить их возраст. Генри, разглядывая третью маску, заметил:
— Морщинки в углах рта, крупный рот с плотно сжатыми тонкими губами не оставляют сомнения, что это портрет пожилого человека.
Финдиклис отметил, что лица масок совсем не похожи на лица богов и героев, известных по сохранившимся скульптурам. Генри ласково обнял Софью за плечи, точно хотел согреть ее в этой промозглой сырости древней могилы.
— Госпожа Софья первая высказала предположение, что эти маски, по-видимому, имеют портретное сходство с лицами похороненных здесь древних царей, — с гордостью сказал он.
— Да, скорее всего, это маски — портреты царей. — согласился Финдиклис.
Копали еще несколько часов и нашли девять золотых сосудов: первый — огромная чаша с двумя ручками, два золотых кубка, на каждом девять параллельных концентрических бороздок, изящный кувшин для вина с крышкой и большой ручкой, весь покрытый переплетающимся линейным орнаментом, другие были украшены широкой каймой с узором из клинков. У одного кубка ручка была приклепана золотыми гвоздиками, его Генри рассматривал особенно долго.
— Точно такой кубок я нашел в Трое на глубине пятидесяти футов в самом древнем из четырех доисторических городов. Только он был сделан из глины.
Софья, копавшая под третьим скелетом у самой стены, нашла в золе массивный золотой кубок, он был опоясан орнаментом из четырнадцати розеток. Были расписаны даже ручки кубка. Финдиклис взвесил его на руке — в нем было четыре фунта золота.
— Этот кубок—одно из самых замечательных произведений искусства, найденных вами в Микенах, — проговорил он с сияющим лицом.
Генри, раскапывающий слой гальки под средним скелетом, нашел еще один довольно большой кубок с горизонтально торчащими ручками и украшенный двумя золотыми голубками. Он взглянул на Финдиклиса, лицо его побледнело от волнения.
— Вам не кажется, что этот кубок почти в точности соответствует описанию кубка Нестора в «Илиаде»?
Копали до самого вечера; все четверо, включая Спироса, то и дело находили все новые удивительные предметы; то и дело слышались восхищенные возгласы. Спирос нашел красивой формы серебряный кувшин с длинной вертикальной ручкой. Вот появились на свет божий три золотые перевязи через плечо, украшенные розеточным узором, вот целая россыпь — сто штук—больших и мелких янтарных бусин. Генри взял пригоршню и послал по кругу.
— Все эти бусины, конечно же, были снизаны в ожерелья, как тысячи золотых бусин из сокровищ Приама, — сказал Генри. — Профессор Финдиклис, как по-вашему, не доказывает ли присутствие этих бусин среди сокровищ в царских могилах, что янтарь в микенскую эпоху ценился очень высоко и шел на изготовление дорогих украшений?
Не склонный к категорическим суждениям. Финдиклис с, обычной учтивостью ответил:
— Возможно, и доказывает. Надо будет справиться в книгах по древней истории. Давайте заглянем в Национальную библиотеку, как вернемся в Афины.
Назавтра поднялись спозаранку. Генри нашел три миниатюрных здания чеканного золота, которые сильно его озадачили. Рассмотрев их внимательно, передал находку Софье, она отдала профессору Финдиклис у. Все трое наперебой начали высказывать догадки:
— …Что это может быть?.. Макеты храмов?.. У одного на коньке два голубя. И колонны такие же, как колонна между львами крепостных ворот!
Первый раз за все время стал на колени Стаматакис и принялся разгребать золу, гальку, землю. Теперь на дне могилы лихорадочно работали уже пятеро, делая одно открытие за другим: четыре золотых диадемы; узкий с тонким орнаментом золотой пояс, тяжелые золотые булавки — не то заколки для волос, не то брошки; массивный литой золотой львенок; звезда из трех золотых пластинок, спаянных в центре; золотые кольца; два маленьких топорика из тонкой золотой пластинки; медная вилка с тремя изогнутыми зубцами; алебастровые вазы; красивой формы костяные крышки для кувшинов; пустотелая фигурка с ногами буйвола, служившая, по-видимому, вазой…
Не замечали, как летит время. Пальцы просеивают землю, лица измазаны золой—хоть и холодно, приходится иной раз смахнуть пот; брюки на коленях побелели от глины, юбка у Софьи вся перепачкана в земле.
К вечеру, когда стало смеркаться, нашли деревянные пуговицы в форме крестиков, обложенных золотой фольгой; сотню маленьких золотых цветов; более сотни круглых золотых бляшек; еще сотню похожих на щиты дисков из золота с резным орнаментом. Они уже устали удивляться, а руки откапывали все новые предметы: серебряные кубки, чаши, вазы, деревянный гребень с гнутой золотой рукояткой, около пятидесяти золотых каракатиц, отлитых, по-видимому, в одном литике, наконечники стрел из обсидиана, шестьдесят кабаньих зубов — ими были украшены шлемы усопших монархов. На этот раз «Илиаду» вспомнил профессор Финдиклис:
