дверь.
Кара вперилась в эту дверь взглядом. Быть бесплодной. Никогда не иметь детей. Даже усыновление могло бы быть приемлемым вариантом. Хотя девушка и понятия не имела, какие правовые проволочки оно предполагало. Она не сомневалась, что у Алекса есть поддельное свидетельство о рождении. Он водил машину, значит, у него должно было быть и водительское удостоверение. А раз зарабатывал деньги, то, вероятно, и номер социального страхования. Резкий смех вырвался из груди. За две сотни лет у него, должно быть, накопилось бесчисленное множество удостоверений личности.
Пришелец.
Двести лет.
Осознание этого задело её, впервые за всё время задело по-настоящему. Алекс был пришельцем. Он говорил, что люди практически ничем не отличались от него самого, но всё же был с другой планеты, из другой людской расы. Что если она уже беременна? Каковы могут быть последствия? Образы новорожденных детей мелькнули в её сознании: детей с четырьмя руками и двумя головами, детей с грубой лоснящейся кожей, с тремя глазами…
Кара прекрасно понимала, что позволила воображению разыграться сверх меры. Алекс был абсолютно здоров, она тоже. Если они были способны зачать ребенка, не было причин сомневаться, что он не будет идеально сложен. Наиболее вероятно, она просто не сможет его зачать, и этот факт вернул её к первоначальным сомнениям. Любила ли она Алекса настолько, чтобы отказаться от надежды стать матерью? Но задавая себе этот вопрос, она понимала, что сложностей на самом деле больше, гораздо больше. Что случится с их отношениями, когда она постареет, а он всё ещё будет оставаться молодым? Смогут ли они с Алексом когда-нибудь избавиться от Баррета? Хочет ли она провести остаток жизни, то и дело оглядываясь по сторонам? Даже если они изменят имена и уедут из страны, она всегда будет ждать и беспокоиться, что Баррет всё ещё ищет их. А как насчёт Наны и Гейл? Баррет однажды уже попытался добраться до Кары с помощью её бабушки и сестры, и девушка была уверена, что он, не колеблясь, воспользуется такой возможностью снова.
А потом она подумала о жизни без Алекса, и поняла, что принесёт в жертву что угодно, лишь бы быть с ним.
Поднявшись, она подошла к окну. Шёл дождь. Она уставилась на плотный поток, глаза её застилали слёзы, но даже ливень на улице не шел ни в какое сравнение с бурей, бушевавшей теперь в её сердце.
Алекс слонялся по дому, побаиваясь разыгравшихся эмоций Кары. Не было сомнений, что сейчас она его оставит. Так будет лучше. Она заслуживала нормальной жизни с мужчиной, который мог бы находиться вместе с ней при дневном свете, подарить ей детей, состариться вместе с ней. Она заслуживала счастья, надежности. Жизнь вместе с Алексом постоянно таила бы в себе некую опасность. Если бы ей захотелось пойти в зоопарк, на пляж, на пикник, или просто погулять по парку летним днём, ей пришлось бы делать это в одиночку.
Почувствовав себя так, словно стены сжимаются вокруг него, Алекс вышел во двор и позволил дождю омыть его с головы до ног.
Как он будет продолжать жить без неё? Если его жизнь и до неё казалась ему пустой, насколько более несчастной она станет теперь, когда он познал любовь Кары, слышал её смех, ощутил прикосновение её рук? Не имело значения, как сильно Алекс любил Кару, просто он не мог подарить ей ту жизнь, которую она заслуживала.
Ему хотелось, чтобы она была счастлива.
Хотелось привезти её обратно в своё горное логово и никогда больше не отпускать.
Хотелось дома и семьи, любви и общества женщины с мечтательными голубыми глазами и звучания детского смеха.
Он хотел Кару.
Но понимал, что лучшим из того, что он мог для неё сделать, будет просто убраться из её жизни.
И был совершенно уверен, что лучше было бы вообще не рождаться, что ему просто не хватит сил, чтоб совершить единственно верный поступок. Он знал, что если его слабоволие станет причиной её смерти, ему незачем будет жить дальше. Если этот день наступит, он выйдет под лучи света и позволит солнцу уничтожить себя.
Сгорбившись под тяжестью горя, которое невозможно было вынести, он опустился на колени, и его слезы смешались с дождем.
Кара смотрела на одинокую фигуру, застывшую посреди дворика. Дождь хлестал по голове и груди, мочил его брюки. Девушке не нужно было читать его мысли, чтобы узнать, о чём он думал и что чувствовал. Его боль была её собственной болью. Его мысли были её мыслями. Она ощущала его одиночество, его тоску по дому и семье, его страх за её, Кары, жизнь, стоит только ей забеременеть, острое чувство вины за то, что всё произошедшее с ней было на его совести. Он хотел Кару, но боялся, очень боялся за её жизнь, её будущее, боялся причинить ей боль.
Девушка прижала руку к груди, когда Алекс упал на колени, и его голова склонилась, словно он признал своё поражение.
Она была причиной его мук. Осознание того, что он страдал из-за Кары, резануло её по живому.
Горестный вздох потряс её тело, когда девушка поняла, что ей придётся сделать. Ради Алекса она уедет сейчас же, сегодня же. Со временем он забудет её. Возможно, даже полюбит кого-то. Со временем.
Она тихо смеялась, накидывая на плечи покрывало, спускаясь вниз по лестнице и выходя через главную дверь. Если был лишь один способ избавить Алекса от страданий, теперь было самое время.
Глава 25
Она промокла до нитки и продрогла до костей к тому времени, как добралась до дома Наны. Внутри царил полумрак, входная дверь оказалась заперта. Ее Камри была припаркована на подъездной дорожке. Вероятно, её отбуксировали из клиники в Гринвейле.
Подойдя к задней двери, Кара достала ключ из тайника под цветочным горшком и вошла внутрь.
Опасаясь обратить на себя внимание тех, кто наверняка следил за домом, она пробралась по темному коридору в спальню. Скинув с себя мокрое одеяло, футболу и носки Алекса, девушка переоделась в черный свитер, утепленные спортивные штаны, теплые носки и кроссовки.
Кара провела рукой по верху шкафа в поисках расчески и нащупала свою сумочку. Лежавший внутри кошелек и ключи от машины она сунула в карман.
Высушив полотенцем волосы, слегка расчесав их, она пошла на кухню и заварила чашку крепкого кофе.
Куда же могли уехать Гейл и Нана?
Она думала об этом, пока пила кофе, затем, отодвинув чашку в сторону, направилась в их с Гейл ванную комнату, закрыла за собой дверь и только после этого включила свет.
Как только Гейл научилась читать и писать, она с огромным удовольствием принялась оставлять своей сестренке записки. Обычно они носили шутливый характер, а иногда в них были на скорую руку оставленные извинения за пользование косметикой. Гейл всегда оставляла их в бело-синей коробочке из- под ароматизированной морской соли для ванн. Кара сохранила емкость, потому что ей очень понравился дизайн, и та благополучно превратилась в ее личный почтовый ящик.
Едва смея надеется, Кара взяла коробку и сняла крышку. Мысленно поблагодарив Бога за свою удачу, девушка вытащила оттуда свернутый клочок бумаги.
«Кара, я заперла сторожевого пса Баррета в чулане. Мы с Наной и миссис Зиммерман сбежали. Пока не знаю, куда направимся. Взяли машину миссис Зиммерман. Я буду звонить Чериз каждый день в четыре часа дня и в семь утра. Ее номер есть в справочнике. Не беспокойся за нас. Нане намного лучше. С любовью, Гейл.»
Погасив свет, Кара вышла из ванной и вернулась на кухню. Судя по часам на микроволновке, было
