уменьшилась и хожу прилично. (Не уверен, что от лекарств). А уж за компьютером чувствую себя совершенно здоровым. Надежды вернулись.

Обсуждение

Осталось подвести итоги эксперимента. Хотя он затормозился и исход сомнителен, но часто ли вообще опыты бывают совсем удачными? Просто о неудачных не сообщают… Вопрос: укоротил я себе жизнь или удлинил? Скажу откровенно: не знаю. Но точно — улучшил. И не жалею. Старческие нарушения начались еще четыре года назад, и без эксперимента было бы хуже.

Большие нагрузки, несомненно, полезны. Два года чувствовал себя хорошо, моложе лет на десять. Все внутренние органы, кроме сердца, и теперь служат отлично. За это говорят анализы, отсутствие заболеваний и постоянство функций.

Я не рассчитывал на значительное омоложение, больше — на замедление старения. Думаю, надежды оправдались. Если бы сердце было здоровое (и я был бы разумный!), мог бы ежегодно уменьшать нагрузки процентов на десять и к 90 годам еще осталась бы половина резерва здоровья. Что было бы дальше — сказать боюсь, «гены старости» коварны и очень индивидуальны: один и в 90 герой, другой — в 70 развалился…

Трудно сказать, как долго можно держать под контролем двигательную сферу.

Самое страшное для ученого — ослабление памяти. По себе сужу: да, имеет место. Восприятие информации, ее анализ, творчество — все работает, но… Мысли нужно записывать не откладывая — на следующий день можно и не вспомнить. Это меня беспокоит больше, чем трудности при ходьбе. В конце концов, до смерти можно и в кресле дожить. Сидят же безногие. А вот без мыслей — не согласен. На них рассчитывал повлиять через гимнастику: упражнения — это адреналин, он тонизирует мозг.

Получил ли доказательства активизации мышления? Трудно сказать с уверенностью, но скорее «да», чем «нет». Судите сами. За три последних года я написал три брошюры и две книги: «Здоровье», «Общество: оптимальность и разумность», доклад Римскому клубу Украины, «Преодоление старости», «Моя философия». Совместно с фондом члена-корреспондента АНУ Б.Н. Малиновского провел большое социологическое исследование, написал по нему книжечку «Идеология для Украины». Кроме того, сделал несколько докладов в двух академиях, давал много интервью газетам и журналам. За предыдущие три-пять лет продукция была несравненно беднее.

В связи с этим перечислю (больше для самоутверждения) основные выводы из раздумий, разговоров и литературных изысканий.

1. Поколебался мой скептицизм в отношении разных «чудес», так как обнаружилось много опытов с регистрацией техническими средствами. Однако их роль в обычной жизни незначительна.

2. Вник в явления самоорганизации (И. Пригожин). Они объясняют происхождение сложности природы, биологическую и социальную эволюции — без участия Создателя. Они же ограничивают возможности познания и управления живыми системами, поскольку направлены против детерминизма. Ограничивают, но не исключают: возможности разума беспредельны.

3. Искусственный Интеллект калибра человека и выше, несомненно, будет, однако проблема сложнее, чем я думал раньше.

4. Еще больше убедился в биологичности поведения людей. Идеология в их мотивации составляет 20–40 %, и эта доля не возрастает с прогрессом. Меняются только формы поступков, но не мотивы.

5. Компоненты оптимальной идеологии — распределение власти и собственности — зависят от уровня техники, экономики и вектора времени. С ними связаны все другие факторы — неравенство, образование, экология, демография.

В мире происходит не только научно-технический прогресс, но и созревание идеологий. Это — «вектор времени». Для богатых стран оптимум состоит в социальном государстве, для бедных — в поэтапном приближении к нему. Путь этот — увы! — извилистый, так как вмешивается самоорганизация.

6. Угрозы существованию человечества нет, хотя «глобальные проблемы» существуют, и потери будут большие.

Не могу обойти рекомендации, что давал два года назад. Взгляды изменились, несмотря на поражение. Пока человек здоров и работает, ему хватит 1000 движений гимнастики за 30 минут и полчаса бега или 5 км быстрой ходьбы. Вышел на пенсию, нет работы по дому — тогда нужно повышать нагрузку: удвоить упражнения, добавить легкие гантели, а бег или ходьбу оставить в прежнем виде. В диете главное — поддержание малого веса, фрукты и овощи. На омоложение рассчитывать не стоит, но от многих болезней можно спастись. Впрочем, ни в коем случае не следует покидать работу, если она интересна. Это важнее физкультуры!

Рассказ о жизни

Я не обманываюсь: моя научная работа — это та же физкультура для преодоления старости, только для ума, а не для тела. Возможности у меня чисто кабинетные, сотрудников нет. Немного выручают модели общества, они по силам и одному. Лет тридцать назад я разработал метод моделирования гипотез и назвал это «эвристическим моделированием». В отделе биокибернетики, которым руководил у академика В.М. Глушкова, два-три десятка сотрудников создавали модели клетки, организма, личности, разума, общества. Компьютеры работали, печатались статьи и монографии, защищались диссертации. Главной темой был Искусственный Интеллект, над ней ребята и теперь трудятся (с удачными выходами на Запад). Я с ними дружу и радуюсь успехам. Руководит Э.М. Куссуль, талантливый и хороший человек.

Столь же символично и мое участие в работе родного Института сердечной хирургии. Хожу туда два раза в месяц, обсуждаем с друзьями проблемы, приходят бывшие пациенты, а также чудаки-изобретатели глобальных теорий, ищущие поддержки. Это называется «Почетный директор». Институт меня радует: во всеобщем бедламе хирурги ухитряются хорошо работать, результаты лучше, чем при мне. Количество операций уменьшилось примерно на четверть, появились новые, их позаимствовали по заграницам, куда теперь ездят запросто. Директор Г.В. Кнышов работает хорошо. Вот только меня раздражает, что больным приходится платить за операции. Хорошо, что в этом не участвую.

Конечно, моя активность не идет сравнение с прошлой. Пришлось приспосабливаться, уменьшить притязания, привыкать.

Во всяком случае, от эксперимента у меня было самое главное — уверенность в будущем. Жил, не оглядываясь на возраст: хотя и без операций, без лекций, без институтской текучки, но с интересом. Теперь будущее сократилось. Но работа продолжается: мои темы неисчерпаемы а остановка — смерти подобна.

Да и надежда не потеряна: может быть, удастся скомпенсировать сердце? Все еще верится. Кажется: вот завтра встану здоровым.

Так и живу… Несчастлив? Нет. «На свете счастья нет, но есть покой и воля»…

Огонек. — 1997. — № 49

Так все-таки стоит ли доживать до глубокой старости?

В «Огоньке» № 32 за 1995 год и № 49 за 1997 год мы печатали интереснейшие и на редкость откровенные очерки всемирно известного хирурга и ученого о самом себе, точнее, об эксперименте, поставленном над самим собой. Его смысл: подтвердить или опровергнуть собственную гипотезу о возможности омоложения организма посредством интенсивных физических нагрузок.

В конце второй публикации были такие слова: «…надежда не потеряна: может быть, удастся скомпенсировать сердце… Кажется: вот завтра встану здоровым». К сожалению, этого не случилось. Николая Михайловича ждали новые испытания.

Николай Михайлович Амосов родился в 1913 году. Его отец, по определению самого Н.М. Амосова, из полукрестъян-полурабочих, подверженный «семейной страсти» к водке, рано оставил семью. Мать, крестьянская дочь, окончила школу повивальных бабок, стала акушеркой («…за 24 года работы, на три с лишком тысячи родов, умерла одна роженица», — с гордостью писал о матери прославленный врач-