истории уже неоднократно испытывало. Когда в XV веке было изобретено книгопечатание, лучшие умы уповали, что книга будет способствовать распространению гуманных христианских воззрений. Когда в XX веке появились сначала радио, а затем телевидение, считалось, что они будут сеять в народах разумное, доброе, вечное. Что из этого получилось в действительности, мы наблюдаем сейчас.
Освоение виртуала не принесет человечеству ни свободы, ни счастья. Оно не избавит его ни от рабства, ни от трагедии.
Просто это будут другое рабство и другие трагедии.
Это будут другая свобода и другое счастье.
Странник по звездам
Повторим еще раз: будущее всегда не такое, как мы его представляем. Будущее — это принципиальная новизна, то, чего нет, оно не может быть получено путем простого продолжения настоящего. Прогнозы будущего, основанные на линейной экстраполяции, всегда ошибочны. В частности, предполагалось, что в XXI веке на основе достижений науки и техники начнется экспансия человечества в космос: планомерное освоение Солнечной системы и ближайшей Вселенной.
Об этом можно судить хотя бы по «запечатленным иллюзиям»: совсем недавно в фантастике, представляющей собой «опережающую реальность», космический жанр явно преобладал.
Казалось, еще немного — и человек выйдет в галактические просторы.
Вместо этого началась безудержная экспансия в виртуал.
Причем заметим, что сама экспансия была неизбежна. Индустриальная экономика, что, впрочем, свойственно экономике вообще, носит, как мы уже говорили, обязательный кредитный характер. Необходимым условием ее нормального функционирования является последовательное «финансовое расширение»: неуклонное возрастание произведенной стоимости. А финансовая экспансия, демпфирующая кредит, индуктивно порождает экспансию как в пространстве физическом, то есть простое завоевание рынков и сырьевых областей, так и в пространстве метафизическом, смысловом — конструирование новых рынков, потребностей, товаров и производств.
До сих пор в развитии экономики преобладала физическая экспансия. Колониальных и неоколониальных ресурсов было достаточно для поддержания стратегического баланса. Аномальные диспропорции, накапливающиеся спонтанно, ценой больших или меньших издержек удавалось преодолевать. Однако в конце ХХ века ситуация изменилась. Глобализация, начавшая замещать национальные экономики мировой, одновременно высветила и ее географический ракурс: пространства для простого физического расширения уже не осталось. Произошла неожиданная историческая трансмутация. Столкнувшись с ограниченностью масштабов Земли, с «пределами роста», обусловленными конечностью планетарных ресурсов, энергия цивилизационного продвижения, как вода, встретившая преграду, устремилась по новому руслу. Началась колонизация виртуального материка, дрейф в метафизическую вселенную, пока представляющуюся необозримой.
Правда, обольщаться ее кажущейся безграничностью не стоит. История развития техносферы свидетельствует, что наибольшей прикладной ценностью любой новой среды обладает лишь тот ее узкий слой, который непосредственно примыкает к среде предшествующей. Человеку не требуются ни сверхглубокие океанские страты, куда он проникает лишь изредка, в силу крайней необходимости, ни сверхвысокие слои атмосферы, где деятельность его тоже носит случайный характер. А из всего пространства Солнечной системы пока освоено лишь орбитальное, околоземное.
Вместе с тем, та же история свидетельствует, что лидерство в технологически более высокой среде влечет за собой и лидерство в более низких средах. Господство Англии на морях, обретенное ей после разгрома испанской «Непобедимой Армады», превратило маленькую островную страну в гигантскую империю, владычествующую почти на всех континентах. Так же и первоначальные успехи Германии во Второй мировой войне не в последнюю очередь были вызваны господством немецкой авиации над воздушными соединениями противников. Как только это господство было утрачено, звезда Третьего Рейха начала меркнуть. Примерный паритет в «ракетном пространстве» позволял СССР поддерживать и примерное равенство сил в геополитическом противостоянии с США, несмотря на то что советская экономика была на порядок слабее американской. Таковы особенности «технологической геометрии»: присоединение новых пространственных измерения немедленно расширяет стратегический оперативный ресурс, появляется возможность маневра «поверх» старых коммуникаций. Противник возникает из ниоткуда и скрывается в никуда.
По-видимому, сейчас начинается грандиозная битва за виртуал. Битва за новые земли, обещающие победителю власть над миром. Как в эпоху Средневековья рыцарский замок господствовал над сельской местностью, так ныне мощные форты виртуала начинают господствовать над текущей реальностью.
Грозная тень их лежит буквально на всем. Виртуал, выражающий себя как неопределенность, проникает во все поры земного существования. От стабильных цивилизационных структур: национальностей, государств, культур, экономик, идеологий, обеспечивавших на протяжении многих веков незыблемую, «объективизированную» онтологию, мир переходит к аморфному, непрерывно меняющемуся ландшафту: к фрактальным государственным образованиям, не имеющим определенных границ, к глобальной экономике, основанной на быстром перетекании виртуальных финансов, к сценированному политическому устройству, которое уже невозможно охарактеризовать ни в терминах демократии, ни в терминах тирании. Призрачными становятся не только социальные отношения, вырождающиеся до имитации, но и сам человек, утрачивающий и социокультурную, и даже биологическую идентичности. Условное начинает господствовать над реальным, желаемое — над действительным. Базисным параметром человека становится лишь сознание, освобождающееся от ограничений телесности. Сливаются «быть» и «казаться», стираются все различия между искусственным и естественным, онтологической доминантой постсовременности становится «личный рай», где равноправно сосуществует живое и мертвое.
Сейчас трудно делать какие-нибудь прогностические обобщения. Мы находимся в самом начале пути, ведущего в поднебесье. Картография будущего намечена лишь слабым пунктиром. Одно можно предвидеть определенно: каким бы странным ни казался грядущий мир, в каких бы пугающих образах ни представала нарождающаяся реальность, дороги обратно у нас уже нет. Нельзя возродить «сельский рай», которого, впрочем, никогда и не было, нельзя возвратиться в милую сердцу патриархальность XIX столетия. История анизотропна. Она движется только в одном направлении. Как «человек городской» уже не может жить в дикой природе, так и «человек когнитивный», переселившийся в виртуал, не сможет более существовать исключительно в «объективной реальности». Он просто утратит навыки такого существования.
Правда, от него зависит дальнейшее. Сохранит ли он связь с миром, породившим его, пусть даже в той форме, которую пока невозможно представить, или, прельстившись богатством иллюзорного бытия, побредет по тропинкам рая, окутанным золотыми снами? Превратится в странника, блуждающего по звездам, по новым мирам, по неисчислимым вселенным, среди которых навсегда затеряется подлинная реальность?
Литература
1. Датировка возникновения разума производится по олдовайскому человеку (презинджантроп, homo habilis, человек умелый), найденному Л. Лики в Танзании. В том же слое были обнаружены оббитые гальки. Более ранних свидетельств разумности человека пока не известно.
2.
