почти не текла. Араби, казалось, прекрасно понимает всю важность своей задачи, ибо ни проскочивший у самых копыт заяц, ни заухавший вдруг в чащобе филин не удостоились даже поворота красивой головы. А ведь при других обстоятельствах лошадь не преминула бы это сделать.

Он купил Араби, когда той был год, и сам вырастил. Ее блестящая, каштанового цвета кожа, черная грива и хвост, широкий лоб арабской породы и изящные сильные ноги пленили его сразу же, когда он ее увидел.

Еще мальчишкой он научился верховой езде на ферме своего дяди в Айове. Там же приобрел первые навыки охотника и рыболова. В молодости жизнь изрядно погоняла его по свету, но охота, рыбная ловля и лошади оставались тем, что позволяло ему время от времени убежать от действительности и погрузиться в собственный мир.

А двенадцать лет назад он сдал свой значок и удостоверение и убежал от действительности навсегда.

Спустя девять лет он купил Араби, самую лучшую лошадь, на которой ему когда-либо доводилось ездить. Умная, послушная, красивая, преданная — что еще надо? Если бы Араби вдруг превратилась в женщину, он бы мог даже жениться на ней. Если бы не Лилли Тубирс. Их отношения стали для него чем-то таким, что не поддавалось пересмотру.

— Тпру, Араби, — негромко сказал он и потянул за повод.

Лошадь тут же остановилась и выгнула назад голову, раздувая ноздри.

Он приподнялся на седле, внимательно оглядывая окрестности — нет ли где еще людей в белых маскхалатах? Одновременно вытащил из стремени правую ногу и теперь сгибал и разгибал ее в колене.

— Похоже, никого больше тут нет, — сказал он, обращаясь к лошади. — Но давай все-таки поедем медленно, на всякий случай.

Погладив гриву животного, он дернул за повод.

— Вперед, родная.

Араби очень любила быстрый бег, и теперь приходилось ее сдерживать при помощи поводьев.

На минуту он взял поводья в зубы, чтобы поднять воротник и надвинуть шляпу поглубже на голову.

В нормальном темпе и в такую погоду он добрался бы отсюда до своего лагеря в лесу за три часа. Потом оставалось бы еще семь часов пути до Траппер Спрингс, где Лилли приготовила бы ему горячий суп в кастрюльке, горячую ванну и стакан хорошего виски, чтобы согреть внутренности. И еще свою улыбку, которую он так часто видел перед собой, стоило ему лишь закрыть глаза.

Он еще машинально проверил упряжь, а потом вновь взял поводья в правую руку.

— Тише, тише, Араби.

Он собирался совершить долгий переход с короткими остановками. Но ничего, еще восемь-девять часов и они с Араби смогут отдохнуть в тепле и уюте.

Даже на глаз — по виду ран, обнаруженных в уже частично разложившихся телах — можно было определить, что стреляли не из стандартного оружия, находившегося на вооружении в армии.

Отобрав несколько трупов, наиболее подходивших для их целей, и убедившись, что в желудке не осталось уже ничего такого, что можно было бы извергнуть наружу, Холден — с помощью Раннингдира — приступил к поиску пуль и извлечению их из тел.

Раннингдир, который был по образованию биологом и лишь потом поменял науку на службу в ФБР, довольно ловко обращался с ножом и не доставлял Холдену новых неприятных переживаний. Впрочем, даже этот невозмутимый индеец не смог недавно сдержать тошноту.

Под брезентовым тентом, на значительном удалении от остальных, некоторые еще продолжали копать, извлекая все новые тела.

Холден и Раннингдир делали свою ужасную работу до тех пор, пока не набралось достаточное количество пуль.

Определить, из какого оружия они вылетели, теперь предстояло Стилу и Роуз.

Ранним вечером Холден и Раннингдир завершили свою работу. Они надеялись, что извлеченного материала хватит, ибо даже под пыткой не смогли бы сейчас продолжать это копание в гниющих трупах.

К тому времени уже были обнаружены две могилы, в которых было около шестидесяти убитых. «Патриоты» продолжали поиски.

Роуз и Стил приступили к своим исследованиям, разместившись в фургончике на противоположном конце поляны. С запада через горы наплывали грозные черные тучи. Холден, засунув руки в карманы, двинулся к фургону, чтобы присоединиться к друзьям.

Роуз и Стил были в резиновых перчатках, как и Дэвид с индейцем, когда ковырялись в трупах. На столике лежали извлеченные из тел пули, две лупы в темной оправе, а также еще не выстреленные патроны различных типов, некоторые были разобраны на пули и гильзы.

Холден влез в фургон. Женщина произнесла, не глядя на него:

— Я рада, что вы с Биллом закончили. Материалов у нас больше, чем достаточно.

— Это тебе кажется, что ты рада, — буркнул Холден.

Перед его глазами до сих пор стоял вид полуразложившихся трупов.

— Вот пули тридцать восьмого калибра, — заговорил Стил, показывая на стол. — Явно револьверные. Есть и двадцать вторые, и сорок четвертые. Разнообразие просто поражает. Нелегко будет со всем этим разобраться, да еще в спешке.

— Пока нас устроит и предварительный результат, — сказал Холден.

— Это меняет дело, — кивнула Роуз. — Давайте вместе посмотрим и сделаем выводы.

Еще два часа они перебирали пули и гильзы, сравнивали их друг с другом, изучали под лупой. Из армейских образцов здесь были представлены лишь несколько типов, да и те уже снятые с вооружения. В основном при расстреле использовались пистолеты, револьверы и ружья, которые еще не так давно можно было практически спокойно купить в магазине.

— Ну, так какой же вывод мы сделаем? — спросил Холден, когда осмотр был закончен.

Роуз отбросила со лба прядь волос.

— Вывод однозначен, — резко ответила она. — Эти люди были убиты из оружия, конфискованного у граждан по президентскому указу. И вы знаете, почему они поступили именно так, я имею в виду этих палачей из «Ударных отрядов».

Холден опустил голову и посмотрел на носки своих армейских ботинок. Обувь была покрыта землей — он запачкал ботинки, когда раскапывал братские могилы.

— Да, — сказал он глухо. — Мы знаем. Они сделали так, чтобы свалить вину за это преступление на нас, на «Патриотов». Будь они прокляты, ублюдки.

Можно было пересечь долину и двинуться напрямик — так гораздо быстрее, но ведь и «ударникам» будет легче засечь его на открытом месте. Поэтому он повел лошадь на север и обогнул долину, прячась за холмами.

Правой рукой он поднял левую и посмотрел на часы. Стекло было запачкано кровью, но стрелки можно было разглядеть. Что ж, до Траппер Спрингс еще два часа пути, если Араби не понадобится отдохнуть.

Он надеялся, что не понадобится. Он понимал, что если слезет с лошади, то может потом и не взобраться в седло.

Ему все труднее было ровно сидеть, и он начинал опасаться, что упадет.

«Экстремальные ситуации требуют экстремальных мер», — подумал он и снова взял поводья в зубы.