заминировал неумелый террорист: невозможно предсказать, когда она взорвется и кого при этом убьет. Интересно, подумала Тоби, посещала ли Зеба мысль о том, что можно забить Люцерне пробку в глотку и бросить ее в ближайший контейнер для мусорнефти.
Но может быть, он ее любил. Хотя, конечно, верится с трудом. Правда, может быть, эта любовь и угасла, потому что сейчас Зеб явно проводит слишком мало поддерживающих процедур.
— А твой муж тебя не искал? — спросила Тоби, выслушав эту историю впервые. — Тот, который в «Здравайзере»?
— Этот человек мне больше не муж, — обиженно ответствовала Люцерна.
— Извини. Бывший муж. Разве ККБ не… Ты не написала ему на прощание?
Если они пойдут по следу Люцерны, то выйдут прямо на вертоградарей — не только на Зеба, но и на саму Тоби, и на ее бывшую личность. А это может быть для нее неудобно: ККБ никогда не списывала старые долги, а еще — вдруг кто-нибудь нашел тело ее отца?
— С какой стати им на это тратиться? Зачем я им? А мой бывший муж… — Люцерна поморщилась, — ему надо было бы жениться на какой-нибудь формуле. Он, наверное, и не заметил, что меня нет.
— А Рен? — спросила Тоби. — Она такой милый ребенок. Наверняка отец по ней скучает.
— О! — сказала Люцерна. — Да. Это он наверняка заметил.
Тоби хотела спросить, почему Люцерна в таком случае не оставила Рен с отцом. Украсть дочь, не оставив и следа, — похоже на желание насолить любой ценой. Но спросить об этом Тоби не могла — Люцерна только разозлилась бы: слишком похоже на критику.
За два квартала от «Сыроварни» Тоби попала в уличную драку плебратвы — «косые» против «черных сомов», и несколько «белоглазых» вопят по краям. Детям было лет по семь-восемь, но их было очень много, а когда они заметили Тоби, то перестали орать друг на друга и заорали на нее. «Вертячка, вертячка, белая сучка! Снимайте с нее ботинки!»
Она развернулась, прижавшись спиной к стене, и приготовилась обороняться. Таких мелких трудно пинать как следует — как объяснял Зеб на уроках по «Предотвращению кровопролития в городе», в людей природой заложены тормоза, не позволяющие наносить вред детям, — но Тоби знала, что придется, потому что они могут и убить. Они будут целиться в живот, тараня с разбегу круглыми твердыми головенками, стараясь сбить ее с ног. У детишек помельче была неприятная манера задирать мешковатые юбки вертоградарш, нырять под них и впиваться зубами куда придется. Но она была готова: стоит им подойти поближе, она будет выкручивать им уши, рубить ребром ладони по шеям, с силой сталкивать по две черепушки вместе.
Но дети вдруг рассыпались, как стайка рыбок, промчались мимо и исчезли в проулке.
Она повернулась и увидела почему. Из-за Бланко. Он вовсе не был в больболе. Должно быть, его выпустили. Или он сам как-то выбрался.
Тоби запаниковала. Она увидела его красно-синие, словно ободранные, руки и почувствовала, как крошатся ее кости. Сбывался ее худший кошмар.
«Не распускайся», — строго сказала она себе. Он шел по другой стороне улицы, а Тоби была в мешковатых одеяниях и в респираторе, так что, может быть, он ее и не узнал. Но она была одна, а он не побрезгует просто так избить и изнасиловать случайную прохожую. Он втащит ее в тот самый проулок, куда только что убежала плебратва. Сдерет респиратор и увидит, кто она. И это будет конец, но не быстрый. Он растянет ее смерть, насколько сможет. Превратит ее в наглядное пособие из мяса — скорее мертвое, чем живое, доказательство его омерзительного искусства.
Она стремительно повернулась и пошла — быстро, как только могла, — пока он не успел сосредоточить на ней свою злость. Задыхаясь, она свернула за угол, прошла полквартала, обернулась. Его не было.
В кои-то веки она была просто счастлива увидеть дверь Люцерниной квартиры. Она сняла респиратор, изобразила на лице застывшую профессиональную улыбку и постучала.
— Зеб! — отозвалась Люцерна. — Это ты?
Святой Юэлл от дикорастущей пищи
Святой Юэлл от дикорастущей пищи
Друзья, собратья-создания, дорогие мои дети!
Этот день отмечает начало Недели святого Юэлла, в течение которой мы будем собирать дикорастущие дары, приуготованные нам Богом через посредство Природы. Пилар, наша Ева Шестая, поведет нас в Парк Наследия на охоту за Грибами, а Бэрт, наш Адам Тринадцатый, поможет искать Съедобные сорняки. Помните: в сомнении — выплевывай! Но если это грызла мышь, то, скорее всего, оно съедобно и для вас. Хотя бывают исключения.
Старшим детям Зеб, наш высокочтимый Адам Седьмой, продемонстрирует поимку мелких Животных и поедание их с целью выживания в ситуации, когда нет другого выхода. Помните: нет ничего нечистого, если мы ощущаем должную благодарность и испросили прощения и если мы сами готовы в свою очередь влиться в великую цепь питания. Ибо в чем, как не в этом, состоит глубокий смысл жертвоприношения?
Ивона, достойная жена Бэрта, все еще находится «под паром», хотя мы надеемся вскоре увидеть ее вновь. Давайте все вместе мысленно окутаем ее Светом.
Сегодня мы с молитвой размышляем о святом Юэлле Гиббонсе, процветшем на этой земле с 1911 по 1975 год — так давно, но так близко к нам в сердцах наших. Святой Юэлл еще мальчиком, когда его отец покидал дом в поисках работы, кормил семью благодаря своим глубоким познаниям Природы. Он не посещал никаких университетов, кроме Твоих, Господи.
В лице Твоих Видов он нашел себе учителей — зачастую строгих, но всегда справедливых. А затем поделился их учением с нами.
Он научил нас использованию Твоих Дождевиков и других полезных Грибов; он рассказал об опасных ядовитых грибах и травах, которые, однако, могут принести Духовную пользу, будучи принимаемы в разумных количествах.
Он воспел добродетели дикого Лука, дикой Спаржи, дикого Чеснока, что не трудятся, не прядут и не опыляются пестицидами, если, по счастью, растут далеко от агропромышленных посевов. Он знал и о лекарствах, растущих при дороге: о коре Ивы, помогающей при болях и лихорадках, о корне Одуванчика, мочегонном, способствующем избавлению от излишней жидкости. Он учил нас бережливости: ведь и скромная Крапива, кою столь часто вырывают и бросают, служит источником многих витаминов. Он учил находчивости: ибо где нет Щавеля, можно найти Рогоз; где нет Черники, там, быть может, изобилует Клюква.
О святой Юэлл, да воссядем мы в Духе за твой стол, сей смиренный брезент, расстеленный на земле; и да трапезуем с тобой дикой земляникой, вайями папоротника и молодыми стручками ваточника, припущенными с небольшим добавлением маргарина, если таковой оказался под рукой.
А в час величайшей нужды — помоги нам принять то, что принесет Судьба; нашептывай нам во
