говорится, что в ходе нападения Вооруженные силы Хорватии и полицейские соединения совершили ряд нарушений международного гуманитарного права, среди которых бомбардировки Книна и других городов. Во время атаки и в течение ста дней после нее было казнено не менее 150 мирных сербских граждан, а несколько сотен бесследно исчезли. Среди прочих преступных действий – грабежи и поджоги».
Можно ли после всего, что мы увидели, утверждать, что вмешательство НАТО в Косово носило исключительно «гуманитарный» характер?
Слободан Милошевич умер в тот же день, когда его заклятый враг Агим Чеку, бывший лидер АОК, был избран премьер-министром Косово. Смерть Милошевича, без сомнения, принесла облегчение Гаагскому трибуналу, который в течение четырех лет безуспешно пытался приговорить человека, стойко отстаивавшего свои убеждения. Милошевича нашли мертвым в своей камере 11 марта 2006 года – через три дня после того, как он написал письмо министру иностранных дел Российской Федерации, в котором просил поддержки в получении разрешения Международного трибунала по бывшей Югославии на прохождение медицинского лечения в России. Считается, что он умер от инфаркта.
Смерть Милошевича – это шестой схожий случай с сербом, находящимся в руках Гаагского трибунала. На пресс-конференции, которая состоялась 13 марта 2006 года, Сергей Лавров, министр иностранных дел Российской Федерации, заявил, что в своем письме Милошевич выражал обеспокоенность по поводу того, что некоторые терапевтические методы, используемые медиками Международного трибунала по бывшей Югославии, оказывали разрушающий эффект на его здоровье. В январе 2006 года чиновники трибунала отказали Милошевичу в просьбе поехать в Россию для прохождения лечения, несмотря на то что российское правительство полностью дало гарантии, что бывший сербский лидер обязательно вернется в Гаагу после завершения курса лечения.
Доктор Лео Бокерия, директор Научного центра сердечно-сосудистой хирургии имени Бакулева, заявил российскому информационному агентству ИТАР-ТАСС, что у Милошевича была поражена только одна артерия на двух уровнях. «Если бы Милошевича положили в любой специализированный стационар, а тем более в такой, как наш, – уверен Бокерия, – ему была бы сделана коронарография, поставлены два стента, и он жил бы еще долгие годы». Бокерия, который возглавлял группу из четырех российских врачей для участия в судебно-медицинской экспертизе в Гааге, занимающуюся расследованием причин смерти Слободана Милошевича, в своем отчете заявил, что очевидной причиной его смерти являлось «сужение кровеносного сосуда, вызвавшее инфаркт миокарда». С этого момента начинается самое интересное. Согласно моим источникам в КГБ Белоруссии, председателем которого был в то время Степан Сухоренко, «своевременная» смерть Милошевича, без сомнения, являлась убийством. Эта информация была подтверждена Министерством иностранных дел России и высокопоставленными сотрудниками американской службы контрразведки, контролирующими дело Милошевича. Бывший сербский лидер превращался в постыдное напоминание о возглавляемой США инициативе по передаче военных преступников, к которым причислялись все те, кто выступал против нового мирового порядка, Гаагскому трибуналу. Таким образом решили избавиться и от Милошевича.
Находясь в безопасности в России, бывший сербский лидер мог бы стать штандартом новой Сербии, чьи граждане были не в восторге от дружбы с альянсом, возглавляемым Бильдербергским клубом. Результаты официального вскрытия были абсолютной ложью.
Один из сотрудников КГБ, имени которого я не буду здесь называть и который в свое время работал на КГБ СССР (его председателем тогда был Александр Шелепин), после того, как было сделано официальное заявление, сказал следующее: «Дезинформация – это не просто ложь; это способ вынудить правительство другой страны к определенным действиям или, наоборот, запугиванием и обманом заставить принять навязанные условия. В любом случае в этой игре участвуют двое».
В заключение я могу предположить, что в недалеком будущем еще какой-нибудь западный лидер ста нет жертвой быстрой и преждевременной остановки сердца. Считается, что КГБ вместе с секретными службами Болгарии и Румынии является одним из самых ловких отравителей в мире. Однако он не одинок. ЦРУ и Британское секретное отделение химического и биологического оружия Центра микробиологических исследований Портон-Дауна постоянно совершенствуют методики убийства. В действительности существует более 400 веществ, способных вызвать смерть и не оставить после себя следа. Одно из таких средств, которое, возможно, убило Милошевича, называется дигиталис. Диагностируется он только при вскрытии. Это лекарство должно приниматься исключительно в строго выверенных дозах. Передозировка вызывает инфаркт миокарда, который невозможно отличить от остановки сердца по естественным причинам. Кто никогда не страдал сердечными заболеваниями, умерли бы сразу после приема этого средства.
Еще один знаменитый случай – это Альбино Лучиани, папа Иоанн Павел I, которому назначали этот препарат вместе с «Эффортилом», лекарством от гипертонии. Смесь вызвала мгновенную смерть папы римского, который планировал существенно изменить церковную иерархию. Масонская ложа внутри Ватикана не приняла бы этих изменений ни при каких условиях, поэтому Лучиани не смог до конца осуществить свою миссию.
В первую неделю ноября 1999 года я получил открытку из Ладисполи, небольшого городка, расположенного на побережье Средиземного моря. Там говорилось: «Я отлично провожу здесь время. Было бы неплохо, если бы ты был рядом». Дата: 29 ноября 1999 года. Рассмотрев ее более тщательно, я понял: в ней было нечто такое, что абсолютно не вписывалось в это невинное воспоминание об отдыхе. На открытке из Италии была французская марка, а штамп – от 30 марта 1980 года. Любой, кто связан со шпионским делом, сразу сказал бы, что даты и места являются очень важными для контактных лиц и сотрудников разведывательных служб. Тридцатого марта 1980 года мы официально уехали из Советского Союза. Находясь в Италии, мы обосновались в Ладисполи, который стал нашим пристанищем на весь следующий год. «Очевидно, что у кого-то достаточно сведений о моей жизни», – подумал я. Итальянская открытка с французской маркой… Как интересно! «Очевидно, что ее вручили в руки и что ее бросил в почтовый ящик тот, кто хотел сказать мне что-то очень важное. Двадцать девятое ноября 1999 года. Это через три с половиной недели», – произнес я вслух. Я перевернул открытку и детально изучил фотографию: бесконечный пляж отдыхающих и едва различимая линия голубой воды на горизонте. Можно было заметить двух человек – мать и, вероятнее всего, ее сына, одетых в белое. Мать смотрит вперед, а сын невинно обнимает ее за колени.
Я вышел на улицу. Шел мелкий дождь. Два ребенка с удовольствием прыгали и шлепали по лужам, оставляя на асфальте мокрые следы от ботинок. Я пересек элегантную улицу и открыл дверь паба на углу своего дома. Двадцать девятое ноября 1999 года. Что все это означало?
Я опять прочитал текст: «Я отлично провожу здесь время. Было бы неплохо, если бы ты был рядом». Подпись: «Фашода». Кто это, к черту, был? Я напряг мозги, чтобы вспомнить какого-нибудь агента разведывательной службы, с которым установил контакт в последнее время. Я должен признать, что в этом длинном списке были редкие имена и прозвища, но никакого Фашода среди них не было.
Я заказал кофе и продолжал рассматривать открытку. «Похоже на что-то африканское», – подумал я. За исключением полудюжины агентов Южно-Африканской секретной службы, я не мог наладить надежную связь с членами служб безопасности какой-нибудь африканской страны. «Это может быть каким-то кодом», – пробормотал я. Фашода, Фашода, Фашода… Я вновь повернул открытку, посмотрел на мать и ее маленького сына, который обнимал ее за колени, и меня осенило: «Фашода!»
Если провести одну прямую линию от города Кабо до Каира, а другую из Дакара до Африканского Рога, они пересекутся на востоке от Судана, около местности Фашода, расположенной на полуострове, связанном с горами узкой полоской земли. Окружающий пейзаж образован в основном глубокими болотами. Климат всегда влажный, а температура редко опускается ниже 35 градусов в тени. Название этой местности исчезло в сумерках истории, но в сентябре 1898 года, впервые после Ватерлоо, в этом затерянном мире столкнулись интересы Великобритании и Франции. Каждая из стран требовала вывода войск страны- соперницы.
В 1898 году как британцы, так и французы думали, что, если признанный французами отряд хотел, чтобы им платили дань на верхнем берегу Нила в Фашоде, Франция могла построить там дамбу, блокировать течение Нила и вызвать хаос в Египте. Это вынудило бы Великобританию выйти из Суэцкого канала, перекрыть жизненно важную линию связи с Индией и свергнуть империю, которая зависела от
