кусочками свинины и шкварками.

Встав в пять часов утра, Тита первым делом поставила варить фасоль.

На сегодняшний обед были приглашены Джон и его тетушка Мэри, приехавшая с ним из Пенсильвании исключительно ради того, чтобы присутствовать на свадьбе Титы и Джона. Тетушка Мэри изнывала от желания как можно скорее познакомиться с избранницей своего любимого племянника, но не могла сделать это, учитывая всю неуместность подобного посещения в связи с неважным состоянием здоровья Педро. Они выждали неделю, пока он поправится, и теперь намеревались нанести торжественный визит. Тита была опечалена невозможностью отменить это знакомство. Шутка ли, тетушке Джона было за восемьдесят, а проделала она столь долгий путь исключительно для того, чтобы осуществить заветную мечту – познакомиться с ней. Приготовить хороший обед было не самое лучшее из того, что Тита хотела бы сделать для милой старушки и Джона, но чем еще могла она уважить их, разве что сообщением, что не может выйти за Джона?.. Она чувствовала себя совершенно опустошенной, подобно блюду, на котором остались лишь жалкие крохи от невиданно красивого торта. Она поискала продукты в чулане, но тех и след простыл – их словно ветром сдуло. Наезд Гертрудис на ранчо покончил со всеми припасами. Единственное, что оставалось в амбаре, так это маис, из которого можно было сделать вкусные лепешки, да еще рис и фасоль. При хорошем расположении духа и воображении из них тоже можно приготовить достойную еду. Совсем неплохим было бы меню из риса с бананами-мачо (Один из сортов банана, идущих в готовку: его жарят и тушат) и фасолью по-тескокски (Тескоко – штат в Мексике).

Так как фасоль была не столь свежей, как обычно, и поэтому на ее варку уйдет больше времени, Тита поставила ее вариться пораньше, а пока что занялась потрошением широких перцев-чиле.

Очистив перцы от прожилок, их вымачивают в горячей воде и перемалывают.

Положив перцы вымачиваться, Тита приготовила завтрак и отнесла его Педро.

Он успешно поправлялся. Тита то и дело меняла на обожженных местах пластыри из коры тепескоуите, что позволило избежать рубцов. Джон процедуры одобрил целиком и полностью. Любопытно, что он сам на протяжении некоторого времени занимался исследованиями коры этого дерева, которые начала еще его бабка Свет-рассвета. Педро с нетерпением ожидал приходов Титы. Помимо неописуемо вкусных яств, которые она что ни день ему приносила, на его чудесное выздоровление влияла и такая немаловажная вещь, как беседы, которые они вели каждый раз после того, как он поест. Однако этим утром Тита не могла уделить ему много времени – ей надо было как можно лучше подготовиться к приходу Джона. Педро, закипая от ревности, сказал ей:

– Вместо того чтобы приглашать его на обед, ты бы твердо сказала ему, что не выйдешь за него замуж по той простой причине, что ждешь от меня ребенка.

– Я не могу ему это сказать, Педро,

– Ага! Боишься расстроить докторишку?

– Не то что боюсь, но разве справедливо так обращаться с Джоном? Он заслужил все мое уважение, и я хотела бы выбрать более подходящий момент для серьезного разговора с ним.

– Не сделаешь этого ты, так сделаю я.

– Нет, ты ничего ему не скажешь. Во-первых, я не позволяю, а во-вторых, я вовсе не беременна.

– Не понимаю тебя!

– То, что я посчитала за беременность, оказалось простым расстройством. А сейчас все в порядке.

– Вот оно что! Теперь я хорошо понимаю, что с тобой происходит. Ты не хочешь говорить с Джоном потому, наверно, что выбираешь, остаться ли со мной или выйти за него, так ведь? Расхотелось быть рядом с жалким калекой!

Тита не могла взять в толк, почему Педро так себя ведет, – точь-в-точь маленький капризный ребенок. Он говорил так, будто собирался болеть до конца своих дней, а ведь это не так – неделя-другая, и он совсем поправится. Скорее всего, несчастный случай помутил его сознание. Может быть, голова его все еще забита дымом от его горевшего тела, и точно так же, как подгоревший хлеб заполняет гарью дом, так что дышать нечем, так и его закопченные мозги исторгают черные мысли, заменяя его всегда вежливые слова злыми оскорблениями? Как он может сомневаться в ней, как может утратить то, что было неизменной чертой его взаимоотношений со всеми, – достоинство?

Она выбежала, задетая поведением Педро, который перед тем, как она затворила дверь, крикнул ей вдогонку, что не желает больше получать еду из ее рук, – пусть присылает Ченчу, а сама спокойно обнимается со своим Джоном.

Вне себя от негодования, Тита влетела на кухню и села позавтракать. Она не успела сделать это раньше – сперва спешила ублажить Педро, потом пошли обычные дневные дела и всякое разное, да только к чему все это? Почему Педро, вместо того чтобы все это оценить, оскорбляет ее словами и помыслами? Да он со своим себялюбием и ревностью стал настоящим чудовищем! Она приготовила несколько чилакйлес и присела поесть за кухонный стол. Ей не нравилось кушать в одиночестве, но в последнее время ей не оставалось ничего другого, – Педро не покидал постель, Росаура ни под каким видом не желала выходить из своей комнаты, где сидела взаперти, не принимая пищу, а Ченча, родив первенца, взяла несколько дней отгула.

По этой причине чилакйлес не порадовали ее, как всегда: им тоже не хватало компании. Неожиданно Тита услышала шаги. Дверь кухни распахнулась, и появилась Росаура.

Титу ее вид поразил. Она была худа, как до замужества. А всего-то не ела одну неделю! Казалось невероятным, что за какие-нибудь семь дней она потеряла тридцать килограммов веса, однако так оно и было. То же самое случилось с ней, когда они переехали жить в Сан-Антонио, – Росаура быстро похудела, но стоило ей вернуться на ранчо, как ее опять разнесло!

С надменным видом она уселась напротив Титы. Час схватки наступил, но не Тита же должна была начать баталию! Она отодвинула тарелку, пригубила кофе и начала медленно отщипывать маленькие кусочки от краев лепешки, которую использовала, когда готовила свои чилакйлес.

Обычно они общипывали во время еды края всех лепешек, чтобы после кормить кур, как они делали это с краюшкой хлеба, неизменно находившейся в одном из карманов. Сестры пристально посмотрели друг другу в глаза и помолчали. Первой заговорила Росаура.

– Кажется, у нас есть о чем поговорить, не правда ли?

– Да, конечно. И думаю, мы должны были сделать это, еще когда ты вышла замуж за моего жениха.